Теория ядра. Возникновение цивилизации на Урале. Аркаим.

«Закат Европы» (1918), в которой полностью отвергалась устоявшаяся схема

истории и типологии культуры и сами понятия «Запад» и «Восток» становились

безосновательными.

В 20—40-х гг. появляются работы А. Тойнби, П. Сорокина, в которых

снимается и подвергается критике проблематика дуализма и получает

полноценную разработку многомерное сопоставление высоких культур. С конца

XIX и большую часть XX в. интенсивно развивается культурная антропология,

дающая изобильный материал для понимания поликультурности мира, хотя и на

локально-этническом или структурно-социальном уровне.

Однако и поныне, хотя и подвергаясь значительным модификациям,

утрачивая явно скомпрометировавшие себя противопоставления, остается в ходу

и дуальное описание культур Запада и Востока, и эволюционизм, и

универсализм, получивший интенсивное развитие в миросистемных теориях.

Заметный вклад в сравнительное сопоставление цивилизационных регионов

Запада и Востока внесли международные конференции по философии культуры,

созывавшиеся в Гонолулу, и издававшийся там журнал.

Сопоставление Запада и Востока как двух основных типов цивилизаций по

перечисленным критериям действительно может многое раскрыть в ценностных,

нормативных или познавательных установках, доминирующих в этих культурах.

Существенным достижением компаративистики стало преодоление однозначно

линейной концепции истории культуры, что неизменно приводило к

западоцентрйзму, в котором не западным культурам отводилось место

«пройденных», «отставших», «архаичных» и «традиционных» стадий.

И всё же такое непосредственное, гуманитарное (или инструментальное)

знакомство с культурами других народов на основе сопоставления со «своей

собственной» имеет свои ограничения. И это выяснится, если мы не

ограничимся сравнением разных культур по тем или иным отдельным

характеристикам или же по их сумме, а сопоставим эти культуры как целостные

и динамичные цивилизационные системы.

Дихотомные макромасштабное деление человеческих обществ на два

основных типа — устойчивая конструкция социологической и культуроведческой

мысли. В научной литературе в применении к нерыночным связям принято

употребление разных терминов: «коммунитарные», «коммунократические»,

«коммуналистские», «солидаристские», «коллективистские», «общинные»,

«ассоциативные» отношения. Каждый из них в определенной степени оправдан,

хотя и подразумевает специфический вариант таких отношений или какую-либо

их сторону. В социологии принят более общий термин «аскриптивные

отношения», относящийся к самым различным вариантам межличностных связей.

Иногда анализ переводится в сугубо экономическую сферу, и тогда

утверждается категория «распределительные отношения» (в работах В.И.

Павлова, Л.С. Васильева). В противопоставлении этим связям рассматриваются

«достижительные», в том числе рыночные, властные, воинские и т.д. Однако

было бы неоправданно тотально противопоставлять не типы связей, а типы

общества, основанные на аскриптивных и достижительных связях (власть,

богатство, воинская сила, моральные достоинства, знания и т.д.), так как в

любом обществе существуют сложные структуры, в которых переплетаются разные

отношения и принципы социальной регуляции, в том числе и товарно-денежные в

доиндустриальном обществе — в соответствующих структурных формах. Поэтому

строгое проведение таких дихотомий оказывалось крайне условным. Не только в

средние века, но и в Новое и новейшее время на Западе сохранялось значение

не только имущественных и статусных рамок индивидуализации, но также

этнических, национальных и конфессиональных. Идеологема «права и свободы

личности» не может служить адекватной основой для анализа реального

характера социальности. Степень индивидуализации в западных обществах не

только регулируется правовой системой, но и жестко корректируется системой

социокультурного воздействия, что и дало основание широкого обращения к

теме «репрессивности» культуры, создающей, по выражению Г. Маркузе,

«одномерного человека». С другой стороны, в исследованиях восточных обществ

обращается внимание на наличие устойчивых механизмов достижения приемлемых

для общества целей, на допустимость определенных рамок индивидуализации

поведения.

Анализ соотношения между аскриптивными и достижительными компонентами

социальной регуляции, степени дифференциации социальных структур дает более

адекватную и аксиологически нейтральную формулу социальности. Преодоление

дихотомного подхода к анализу систем социальной регуляции позволяет выявить

соотношение различных начал, их структуру и содержательные вариации.

Динамика Запада и Востока

Навязчивая формула, нередко встречающаяся даже в наше время в научных

текстах, что «идея прогресса отвергалась восточным обществом», повторяется

вновь и вновь, невзирая на широко известные сравнительные описания Запада и

Востока, показывающие, что вплоть до XVI, а в ряде отношений и XVII в.

восточные цивилизации явно стояли на более высоком уровне развития по

многим критериям в технологии, административных системах, художественной

культуре, философии и науке и т.д. Лишь в XVI или позднее Западная Европа

начинает обгонять Восток как по уровню производства, так и по достижениям в

научной сфере.

Высокая степень свободомыслия в различных восточных обществах в период

творческого расцвета способствовала расцвету философии и специальных наук

(медицины, астрономии, математики, географии, оптики и т.д.), который

вполне можно сопоставить с европейской ученостью вплоть до Нового времени.

Расцвет художественной культуры, искусств, ремесел — все это создавало в

ряде восточных обществ социальную и культурную среду, отличающуюся широким

разнообразием, толерантностью и развитым пониманием человеческого

достоинства. Это не устраняло ни проявлений деспотизма, ни подавления

личности, но вряд ли западное общество сильно отличалось от азиатского

вплоть до формирования зрелого индустриального общества.

Тема принципиального и неизменного различия Запада и Востока по типу

духовности постоянно присутствует в философских и общих культурологических

сопоставлениях. Несомненно, что такое сопоставление многое раскроет в

характере классических систем философии и культуры, сложившихся в прошлом,

или их роли в современной духовности. Однако специфическая рациональность

Запада, выражаемая в его философии и культурных ориентациях, давшая основу

современной науке и хозяйственной деятельности, сложилась в период

Просвещения и формирования индустриального общества. Использование

веберовского понимания рациональности дает основание выявить ее специфику в

каждой развитой системе духовности. К тому же в рамках самой западной

духовности рациональное начало постоянно дополнялось иррациональным и

чувственным, и ресурсы таких начал в значительной степени черпались в

собственном достоянии, хотя изощренная чувственная и духовная экзотика

Востока превратилась в предмет интенсивных заимствований.

Следующие соображения выявляют пределы применимости или ограниченность

сравнительных исследований в культурной сфере:

1.Полиморфизм, т.е. многообразие, присущее каждой культуре,

располагающей набором гетерогенных вариантов, хотя и не получающих

одинакового развития. Уже на этническом уровне культуры достаточно

разнообразна, чтобы по-разному реагировать на внешний вызов или потребности

внутреннего устроения. Еще больше адаптивность и разнообразие культуры на

национальном или цивилизационном уровне. В рамках национальных культур, как

известно, существуют и классовые субкультуры, отношения между которыми

могут носить противоречивый, а подчас и антагонистический характер.

2.Каждый культурный компонент (мифология, религия, наука, литература)

выступает как подсистема, соотносимая с культурой в целом (национального

или цивилизационного уровня) и с другими компонентами социального бытия.

3.В сравнительных исследованиях весьма затруднительно учитывать

подвижность духовных феноменов. Сравнение ранних вариантов христианства,

буддизма, конфуцианства или ислама дает результаты, во многом отличные от

тех, которые мы получаем при рассмотрении сложившихся систем или вариантов,

проявлявшихся на более поздних этапах эволюции.

Вот на какие опасности при сопоставлении разных культур указывает Г.

Гачев, автор ряда ярких книг, проникнутых тонким пониманием специфики

различных культур:

а) произвол и необязательность суждений; их предотвратить можно с

помощью сравнительно-исторического подхода;

б) затрагивание национальных чувств, обычно очень щепетильных к

попытке научного определения, т.е. ограничения.

Как отмечает Г. Гачев, «здесь единственное спасение —

доброжелательность и объективность анализа при той предпосылке, что каждый

народ видит все бытие в целом и ничье видение не выше и не ниже. Могут быть

различия в историческом уровне развития каждой культуры, но не в ее

возможностях».

Г. Гачев сопоставляет культуры в их национальных рамках (индийская,

русская, болгарская, киргизская, грузинская, армянская и т.д.) и неизбежно

сталкивается с проблемой соотнесения этих рамок с общими принципами, с

Единым Целым. Это общее начало, полагает он, складывается как

«взаимодействии разных членов в одном согласованном организме человечества.

Эта особая структура общих для всех народов элементов и составляет

национальный образ, а в упрощенном выражении — модель мира»

Все это означает, что компаративистские исследования должны выводить

теоретическую мысль на выявление некоторых универсалий, по которым только и

можно проводить общее содержательное сопоставление разных культур. Вместе с

тем важная задача состоит в выявлении тех общих исторических принципов, по

которым протекает жизнь различных обществ. Культурно-историческая школа

ввела в оборот принципы исторического анализа движений больших обществ. В

дальнейшем это направление сложилось во влиятельную школу, в которой

изучение крупных культурно-исторических общностей — Европы, исламского

региона, Индии, Китая, буддийского региона и других проводится на основе ни

некоторых общих социокультурных принципов.

Как мы увидим, между Западом и различными восточными цивилизациями,

действительно, имеются существенные различия, которые в полной мере

проявили себя в ходе их взаимодействия на протяжении Нового времени. Однако

эти различия можно объяснить, лишь обращая внимание на расхождение путей

цивилизационной динамики Запада и Востока.

Можно констатировать, что подход к миру культуры как плюралистическому

многообразию не устранил ни универсализма, ни эволюционизма, ни дихотомного

подхода. Однако существенен принципом упорядочивания самого поликультурного

подхода стало выделение цивилизаций как наиболее крупных социокультурных

систем, проявивших себя в истории мировой культуры и сохраняющих свое

значение и в современном мире. В новейших к теориях преуменьшается или

вообще снимается проблема «объективности» классификации культур. При их

сопоставлении всегда используются некоторые «операциональные», т.е.

значимые для решения данной задачи критерии. В этом русле и происходит в

последнее время развитие методологии «понимания» и «коммуникации между

культурами».

§3 . К. Квигли ИСТОРИЧЕСКИЕ ФАЗЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Внимательное изучение процесса подъема и упадка цивилизаций дает нам

основания для выделения последовательных стадий этого процесса. Таких

стадий можно насчитать семь:

1) смешение культур;

2) созревание;

3) территориальное распространение;

4) эпоха конфликтов;

5) стадия универсальной империи;

6) упадок;

7) нашествие и завоевание.

1. Зарождение всякой цивилизации происходит в условиях взаимодействия

двух и более культур. Такого рода взаимодействие - весьма распространенное

явление, оно возникает так или иначе на границах всех культур. Однако если

взаимодействие не имеет устойчивого характера, а скорее сводится к

случайным контактам, оно не приобретает особого значения и в зоне

взаимодействия не возникает новая культура, отличная от вступающих в

контакт компонентов. Взаимодействующие общества могут быть просто

производящими обществами (земледельческими или пастушескими) или

основанными на собирающем типе хозяйства (охота или рыбная ловля). Из

миллионов случаев такого совмещения, имеющих место на протяжении всей

истории, лишь крайне редко возникает производящее общество, способное к

экспансии. В тех редких случаях, когда это происходит, мы имеем дело с

первой стадией новой цивилизации. Тот факт, что за почти десять тысяч лет

культурной истории производящих обществ возникло не более двух дюжин

цивилизаций, свидетельствует о редкости таких событий.

В силу того обстоятельства, что культурные контакты обычно происходят

в пограничных зонах, цивилизации редко сменяют друг друга в одном

географическом ареале, а скорее претерпевают перемещение в пространстве.

Процесс может быть описан следующем образом. В рамках общества у людей мало

возможностей выбора путей и способов удовлетворения насущных потребностей

или осуществления своего потенциала. Но на границах общества возникает

значительное взаимопереплетение форм жизнедеятельности и, соответственно,

возникают альтернативные способы удовлетворения насущных потребностей.

Поэтому поздние цивилизации обычно возникали на периферии ранних

цивилизаций. Ханаанская, хеттская минойская цивилизации появились на

окраине месопотамской цивилизации. «Классическая цивилизация» зародилась на

берегах Эгейского моря, прежде всего на его восточном побережье,

представлявшем собой периферию минойской цивилизации. Западная цивилизация

возникла в Западной Европе, прежде всего во Франции которая была тогда

периферией «классической цивилизации». Точно так же на периферии

«классической цивилизации» зародились русская и исламская цивилизации.

2. На стадии созревания как периоде, во время которого происходит мало

видимых изменений, социальное положение большинству людей представляется

вполне стабильным. Однако за этим внешним обстоятельством происходят важные

изменения: прежде всего идет процесс накопления и внедрения инноваций, что

и делает возможным последующий период распространения.

3. Для стадии распространения характерны четыре процесса: а) рост

производства, отражающийся в повышении уровня жизни; б) увеличение

народонаселения, в основном по причине снижения смертности; в)

территориальное расширение цивилизации, в период исследования новых

территорий и расселения; г) рост знаний. Между этими четырьмя процессами

существует тесная взаимосвязь. Этот период зачастую связан с установлением

демократии, научного прогресса, революционными изменениями в политическом

устроении.

В результате территориального расширения происходит разделение

общества на центр, в котором утверждается цивилизация в конце второй

стадии, и периферию, т.е. территорию, заново освоенную на протяжении

третьей стадии...

По мере ослабления тенденций расширения центр становится всё более

статичным, в нем усиливаются формально правовые принципы. Но периферия

продолжает расширяться и зачастую более короткими путями добивается тех же

достижений, что и центр, в результате в конце этого периода периферийные

районы могут стать богаче и могущественнее, чем сам центр. Это означает,

что центр предрасположен к переходу от третьей стадии к четвертой раньше

чем периферия.

4. Ослабление тенденции к распространению означает, что цивилизация

вступает в следующую стадию, период конфликтов. Это может быть самая

сложная, самая интересная и самая критическая из всех стадий. Этот период

отмечен кризисом развития общества, усилением классовых конфликтов,

учащением и ожесточением имперских войн, а в духовном плане — ростом

иррационализма, пессимизма, распространением предрассудков и потусторонних

ориентаций. Обычно в обществе образуется большинство, состоящее из

обездоленных слоев населения, которое выступает против обреченного властью

меньшинства, хотя ни та, ни другая сторона не имеет ясного представления о

подлинных целях и о путях приемлемого разрешения кризиса.

Период конфликтов — это и период империалистических войн, народные

массы, не оказывающие влияния на существующие институты, принимают участие

в империалистических войнах, так как видят в них средство продолжения

процесса экспансии. Оказавшись неспособными преуспеть другими способами

(через хозяйственную деятельность), они стремятся добиться своего военно-

политическими действиями, прежде всего отбирая богатства своих политических

соседей. Вместе с тем они обращаются к иррациональным верованиям как

средству компенсации за усиливающееся чувство обездоленности, за постоянную

экономическую депрессию, за обострение разочарования и ожесточение

классовой борьбы, за растущий разлад в социальных отношениях и опасности от

империалистических войн.

Правящие классы поощряют ведение империалистических войн и

иррациональные настроения, так как то и другое отвлекает недовольство масс

от участия в политике, а также от дележа общественного богатства. Эти круги

используют часть накопленных богатств на создание механизмов классового

угнетения и ведение империалистических войн, на поддержание атмосферы

иррационализма. В таких условиях институты распространения цивилизации

перестают действовать.

Институты классового угнетения держат под контролем основные

политические силы в обществе; институт империалистических войн держит под

контролем большую часть военных сил общества; а институт иррационализма

держит под контролем большую часть духовной жизни общества. Эти три силы

(которые могут слиться в две или одну) становятся господствующими, а та

группа, которая прежде контролировала расширение рамок общества, утрачивает

свое влияние, а ее ресурсы поглощаются новыми силами.

5. В результате империалистических войн, возникающих в период

конфликтов, число политических единиц в цивилизации уменьшается. В конце

концов одно из государств оказывается победителем. Когда это происходит, мы

имеем дело с пятой фазой эволюции цивилизаций. Как и в переходе от третьей

к четвертой фазе, центральная зона подвергается завоеванию этим единым

государством раньше, чем вся остальная цивилизация подчиняется

универсальной империи.

Когда в цивилизации устанавливается универсальная империя, общество

вступает в свой «золотой век». По крайней мере, так этот период

представляется последующим поколениям. Это период мира и относительного

процветания.

6. Стадия разложения — период глубокого экономического упадка,

снижающегося уровня жизни, гражданских войн между различными личными

правящими кликами, растущего бескультурья. Попытки приостановить разорение

законодательными мерами оказываются тщетными. Все институты общества

утрачивают доверие масс. Массовый характер приобретает отказ сражаться за

общество и даже поддерживать его уплатой налогов. Все большее влияние

приобретают новые религиозные движения.

7. Стадия вторжения, когда цивилизация уже не в состоянии защищаться,

потому что она уже не хочет этого делать, и оказывается вполне открытой

варварским вторжениям. Но это «варвары» только в том смысле, что они

«чужие». Зачастую эти чужие представляют собой более молодую и более мощную

цивилизацию. В результате этих вторжений извне цивилизация подвергается

разрушению и прекращает свое существование.

§4 . Л. Гумилев ФАЗЫ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО УПАДКА ЧТО ТАКОЕ «УПАДОК

КУЛЬТУРЫ»?

Прежде всего следует поставить перед собой вопрос: упадок (как подъем)

чего? В этнических процессах в истории культуры есть подъемы и спады, но

они не совпадают друг с другом по фазе и это не случайно. Пассионарный

взрыв, инициирующий процесс этногенеза, как правило, губителен для

предшествующей культуры. Древние христиане разбивали шедевры античной

скульптуры; готы, вандалы и франки сжигали города с великолепными памятки

архитектуры, арабы уничтожали библиотеки в Александрии и Ктезифоне,

заштукатурили фрески соборов Карфагена и Кордовы. Искусство понесло

страшные, невознаградимые потери, нельзя назвать упадком, так как

творческий импульс, как таковой, уважался, а менялась только культурная

доминанта.

И наоборот, «классическая культура» упадка — Римская империя II—IV вв.

характеризуется увеличением производства статуй и фресок, строительством

храмов и театров, сооружением триумфальных арок и митреумов. Однако здесь

характерно снижение эстетических норм, как бы мы сказали — качества. Рим

перестал творчески жить еще до погромов, учиненных готами и вандалами.

Поэтому его тогда и не защищали его обитатели.

Но так ли? Ведь даже в эти жестокие века жили авторы бессмертных

творений: Лукиан Самосатский, Аммиан Марцелли Сидоний Апполинарий, не

говоря уже о плеяде христианских философов и близких по духу к христианам

неоплатоников.

Да, то так, но вспомним, что чем позднее автор, тем меньше было у него

читателей. На духовное одиночество горько жалуется Сидоний Апполинарий.

Одинокими и покинутыми жили философы Прокл и Ипатия. Последнюю ученики даже

не защитили от александрийской черни. Можно найти отдельные фрагменты

поздних статуй, выполненные на высоком уровне, но число их, сравнительно с

ремесленными, ничтожно. Это снижение вкуса и подмена стиля эклектикой и

есть подлинный упадок искусства.

В Византии IV в. поэт Иоанн Златоуст выступает как соперник

всемогущей императрицы, а после смерти почитается как святой. А в XI в. все

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15