Теория ядра. Возникновение цивилизации на Урале. Аркаим.

виде головы лошади с круглым отверстием для рукоятки, найденный в

Оренбургской области. Голова лошади имеет вытянутую морду, глаза обозначены

четкими, выпуклыми кружками; округлым надрезом голова отделена от шеи, по

которой нанесены поперечные нарезки.

Оренбургский молот-навершие имеет определенное стилистическое сходство

с некоторыми орудиями из дерева и камня в Среднем Зауралье, рукоятки,

которых завершаются скульптурной головой лося.

В произведениях искусства того времени обнаруживается определенная

логика становления законов красоты — от заботы о содержании, т. е.

функциональном назначении предмета, до стремления к его совершенству, при

котором функция переходит в форму (ковш в виде птицы или птица в виде

ковша). Наблюдается стремление преобразовать природный материал по законам

красоты.

Повсеместно появляются специальные места на поселениях для отправления

культов — святилища. Такие святилища исследованы на Горбуновском торфянике

(Среднее Зауралье) и Южном Урале. Обнаруженная К. В. Сальниковым на

Малокизильском селище жертвенная площадка представляла собой огромное

кострище (площадь около 20 кв. м), на котором оказались три сильно

обожженных костяка коровы. Костяки лежали в ряд, на боку, головами на

запад. На другом участке этого селища, во рву и возле него были найдены

захоронения двух телят и большое число мелко изрубленных костей животных.

По-видимому, в измельчении костей животных получила отражение идея

возрождения, обратимости животных. Какие-то магические обряды

(жертвоприношения) призваны были содействовать увеличению их стада.

К эпохе бронзы относятся многочисленные могильники, выработанный

погребальный обряд которых свидетельствует о вере в загробную жизнь.

Появляются ритуальные захоронения коней, особенно широко распространенные у

раннеандроновских племен Приуралья (Синташта, Степное, Капухта и др.).

Культ коня был отличительной особенностью индоевропейцев. Жертвоприношение

коня в могилу подобало не всем, а только людям высокого социального ранга.

В лесостепном Зауралье и сопредельном горно-лесном районе в начале

раннего железного века на основе местных культур сложилась единая исетская

культура. Наиболее изученные памятники иткульского и воробьевского

вариантов этой культуры позволяют судить, что их оставили металлурги,

охотники и скотоводы. Скотоводство носило пастушеский характер, ему

соответствовал оседлый образ жизни. Последнее доказывается составом и

соотношением видов домашних животных (есть крупный рогатый скот, лошадь,

свинья и мало мелкого рогатого скота), мощными и насыщенными остатками

культурных слоев. Характерно преобладание мясной промысловой охоты над

пушной.

Древнейшие поселения гороховской культуры возникают одновременно с

исетскими и первоначально сосуществуют на южных сопредельных и глубоко

взаимопроникающих территориях. Около IV—III вв. до н. э. происходят

направленная к северу и северо-западу миграция племен гороховской культуры

и их распространение в лесостепи, части горно-лесной и на юге лесной зоны

Зауралья.

Гороховская культура — кульминация в социально-экономическом и

культурно-историческом развитии зауральского ареала. Особенно наглядно это

иллюстрируется описанием поселений, главнейшие из которых — Юховское на

юге и Воробьевское на севере лесостепи. Гороховское городище

состояло из городища и поселения-убежища — из двух смежных укреплений.

Городище размещено на труднодоступном высоком уступе, с крутыми

склонами логов и берега. Это была настоящая крепость. Внутри большого

укрепления (до 7500 кв. м), окруженного обрамлямшими его изнутри и

снаружи валами, по периметру разместились жилища.

Фортификация оборонительных сооружений зигзагообразная, с

выступами на пособие башен. По периметру большого укрепления можно

узнать расположение узлов обороны, обстрел с которых перекрывал все

пространство перед ним и юго-восточное укрепление.

Зигзагообразность Юго-восточного укрепления еще более выражена, там

не менее пяти ступенеобразных выступов, перекрывавших обстрелом

ближайшие подступы к городищу. Оборонительное сооружение можно

представить в виде двух параллельных стен, разделенных стрелковой галереей

(валы — остатки стен, а ров — галерея), или в виде мощной внутренней стены

и внешней стены перед рвом. Основания стена забивали

землей, каркас, облицовку и надстройки делали из бревен. Стенки галереи

надёжно держал жесткий деревянный каркас. Сооружение для своего времени

было внушительным — высотой более 3 м.

Поселение простиралось за пределы рва и валов, на северо-восток и где

также есть следы жилищ, аналогичных расположенным внутри северо-западного

укрепления. Это остатки селища по площади по крайней мере равного городищу.

На поселении открыты квадратные одно-двухкамерные жилища. Последние

состояли из внутренней полуземля-очной жилой части и внешней, наземной,

хозяйственной, с коридорообазными переходами из одной камеры в другую и

таким же выходом.

Гороховское поселение подробно и ярко отразило историю, социальный и

хозяйственно-культурный облик зауральского населения. В этой связи важно

отметить, что поселение вместе с городищем возникло на месте. ранее не

заселявшемся, и использовалось одним и тем же населением сравнительно

недолго. Сооружение Гороховского и позднего Воробьевского укреплений —

проявление новых принципов и приемов, связанных не с предшествующими

местными, а с далекими южными высокоразвитыми среднеазиатскими культурами.

В культуре населения Гороховского поселения отчетливо прослеживаются

черты кочевого скотоводства. О нем свидетельствуют состав культурных

остатков, тонкий и бедный находками культурный слой, планировка городищ,

различия в застройке их частей, планировка и конструкция фортификационных,

жилых и хозяйственных сооружений.

Во второй половине I тысячелетия до н. э. и в начале нашей эры

уровень общественного развития населения в Зауралье характеризовался

отмиранием родовых норм и началом социально-экономической дифференциации.

Общины уже не составляли хозяйственного единства. Этим может быть

обусловлена планировка жилищ и поселений. Жилища, состоявшие из обширной

жилой и хозяйственной камер, могут свидетельствовать об экономическом

обособлении частей общины, вероятно больших семей. Этим частям общин могли

соответствовать отдельные группы курганов, расположенные в разных местах

близ поселений. О том, что обитавшие в жилищах большие семьи состояли из

нескольких брачных пар или малых семей, говорит планировка жилища и жилых

камер жилищ Гороховского городища. Иногда малые семьи, выделяющиеся из

больших, сооружали отдельные жилища.

Факты, свидетельствующие о превращении родоплеменных старейшин в

аристократию и обособлении ее, относятся к V—III вв. до н. э. Имеются в

виду сложные и обширные, иногда грандиозные погребальные и надмогильные

сооружения Царева, Шмаковских и т. п, курганов с богатыми захоронениями,

очень похожие на некоторые курганы богатых и знатных сарматов.

В VII в. до н. э. в степях восточнее Дона, Поволжья и Южного Приуралья

из потомков носителей андроновской и срубной культур складывается

савроматская общность, состоящая из различных, в основном ираноязычных,

кочевых племен.

Население юга Урала входило в восточный ареал савроматской общности.

Это были скотоводы-кочевники, владевшие большими отарами овец, стадами

крупного рогатого скота, табунами быстрых коней. Сложные надмогильные

сооружения с плоскими, двускатными или шатровыми перекрытиями,

использование камня при создании курганов и могил свидетельствуют о

развитых строительных знаниях и навыках. Наблюдается удивительное

единообразие форм вещей в курганах всего уральского ареала кочевников:

изделий из кожи и дерева, предметов из кости, камня, металла и глины. Оно

объясняется не только общностью происхождения, но и постоянными контактами

и передвижениями населения внутри большого уральского ареала и за его

пределами. Уже в VI — V вв. до н. э. устанавливаются широкие торговые и

военно-политические связи кочевников Урала с государствами Средней Азии. Об

этом можно судить по многочисленным находкам золотых вещей, ахеменидской

печати, иранского блюда, изделий из финикийского стекла, самшитового хребня

и других находок иноземного происхождения. В юго-восточной Башкирии найдены

так называемые курганы с усами — следы проникновения (походов) центрально-

казахстанских саков на север.

В конце VI в. до н. э. произошли резкое увеличение численности

населения Южного Урала и активное продвижение кочевников на север в

лесостепь. Об этом свидетельствуют характер погребальных сооружений и ряд

находок в зауральских курганных могильниках (Альмухаметовский, у пос.

Целинный, II Сибайский и др.). Материалы того же периода фиксируют

имущественную дифференциацию и концентрацию населения в определенных

районах. Эти процессы наиболее отчетливо прослеживаются в бассейне р. Илека

и в районе Орска. Там исследованы «пятимары» — группы больших земляных

курганов высотой до 7—10 м с богатыми погребениями военно-жреческой

аристократии.

Одновременные захоронения при общности черт погребального обряда

существенно различались масштабом надмогильных сооружений, формами могил и

составом вещей — признаками, свидетельствующими о социальной дифференциации

общества. Сложные надмогильные сооружения, захоронения младших

родственников или стражников над основной могилой, захоронение боевого коня

со сбруей, украшенной золотыми накладками в зверином стиле, отличали

погребения военных вождей от погребений рядовых общинников. Вторая группа

богатых погребений с оседланным конем, многочисленными золотыми украшениями

(Пятимары I) принадлежала женщинам — воительницам и жрицам. В захоронениях

жриц помещались каменные жертвенники, зеркала, набор красок для татуировки.

В IV в. до н. э. в Приуралье и Поволжье на всей территории расселения

носителей савроматской культуры появляется прохоровская культура, что было

связано также с перемещением в эти районы кочевников северокаспийских и

казахстанских степей. В степях Южного Урала эта культура начала

складываться раньше, чем в Поволжье. К. Ф. Смирнов группу савроматских

погребений V в. до н. э. связывал с сарматским племенем верхних аорсов —

основным этническим ядром при формировании прохоровской культуры. Сложные

этнические процессы привели к изменению антропологического облика

населения. Они нашли отражение и в погребальном обряде.

По сравнению с предшествующим временем образ жизни населения Южного

Урала становится более подвижным: в составе заупокойной пищи реже

встречаются кости крупного рогатого скота, преобладают кости барана и

лошади. В предгорьях и лесостепи Зауралья сарматские племена, ассимилируя

местное население, создают локальный вариант прохоровской культуры. По

некоторым формам культуры и образу жизни (полуоседлый и оседлый) они

отличались от степных кочевников.

Находки из сарматских курганов Южного Урала IV—III вв. до п. э.

позволяют восстановить облик воинственного и подвижного населения с

одинаковым составом и формой оружия: луки со стрелами, короткие и длинные

железные мечи. Преобладали бронзовые наконечники стрел, они лежали в

остатках колчанов — от нескольких экземпляров до 185 шт. Обилие оружия —

показатель превращения «войны и организации для войны» в «регулярные

функции народной жизни». Воинами становились все мужчины, женщины и

подростки, способные владеть оружием. Этому обучали с детства, о чем

свидетельствуют находки.

Развитие скотоводства, военные набеги, регулярная караванная торговля

со Средней Азией способствовали дальнейшему разложению родового строя.

Производственной ячейкой становится большая семья, богатство и общественное

положение семей были различными. Так, каждый курган могильника Мечет-Сай в

сарматское время служил усыпальницей отдельной семьи и включал до 17

погребенных. В богатых, особенно женских, погребениях часты находки

обернутых золотым листом гривен и височных колец; бусы из пестрого стекла

камня северокавказского происхождения составляли ожерелья, браслеты и

служили украшением одежды; нередки находки среднеазиатской глиняной посуды.

Можно говорить о большом воздействии южноуральских сармат на

культуру северных и северо-восточных финно-угорских соседей:

там распространяются вооружение и украшения сарматского типа, предметы

среднеазиатского импорта.

В конце IV—III вв. до н. э. началось движение населения прохоровской

культуры на запад. Ко II в. до н. э. основная масса сармат переместилась в

задонские и поволжские степи. Экстенсивное скотоводство при быстром

росте народонаселения требовало расширения пастбищ. Мощные

сарматские союзы племен во II—I вв. до н. э. завоевали Скифию.

Население степей Южного Урала II в. до н. э.— II в. н. э. становится

редким. По характеру памятников это были разноэтничные племена кочевников,

принадлежавших к большому ареалу Евразийских степей.

Глава 3 Этнические процессы на Урале в эпоху Великого переселения

народов (I –VIII в.в.)

Эпоха Великого переселения народов представляет собой один из

важнейших и интереснейших периодов в истории евразийского населения.

Начавшись в первых веках нашей эры перемещением готов в Северной и

Восточной Европе, Великое переселение народов получило новый импульс в

совершенно ином направлении — движении гуннов от Центральной Монголии до

Южной Европы по степям Сибири и Урала, Причерноморья и Придунавья. За

гуннами последовали многочисленные волны кочевников: авар, псевдоавар,

сарагуров, угуров, савыров, мадьяр, печенегов, тюрков, кипчаков и др. Эти

переселения достаточно хорошо зафиксированы как византийскими, иранскими,

арабскими и другими письменными источниками, так и археологическими

памятниками.

Значительные массы людей, передвигаясь по степям, оказывали

определенное воздействие на жившие здесь народы, а те, в свою очередь, на

своих соседей. Такая цепная реакция приводила к значительному смещению

населения не только в степях, но и в лесной и лесостепной полосе.

Вместе со стенными кочевниками в общий поток были вовлечены племена,

не только отличавшиеся от них своим происхождением и занимавшие другие —

лесостепные и лесные территории, но и имевшие совершенно другой образ жизни

и культуру. Эти группы, захваченные общим потоком, быстро оседали на

окраинах, вдали от проторенных дорог кочевников. Главная причина этого,

очевидно, заключалась в том, что в основе хозяйства этих племен лежали

такие формы скотоводства и земледелия, которые не были приспособлены к

длительным и постоянным перемещениям. На новых землях пришельцы быстро

смешивались с местным населением и переходили к оседлому образу жизни.

На Урале миграциям, связанным с Великим переселением народов,

предшествовали локальные этнические процессы, в основании которых лежали те

же внутренние причины — развитие производительных сил и разложение

первобытнообщинного строя.

III—V века выделяются в истории уральского населения как

самостоятельный этап развития, поскольку то время знаменует собой начало

новой ступени в социально-экономическом развитии, обусловленное

повсеместным внедрением подсечно-огневой формы земледелия и массовым

распространением железных орудий труда. Эти факторы привели в движение

массы местного уральского населения, которое осваивает лесные массивы

далеко за пределами прежнего расселения вблизи пойм больших рек. В одних

случаях это приводит к значительному расширению территории первоначального

обитания, в других — к взаимоассимиляции отдельных, прежде различных

этнических массивов (мазушшская и позднесарматская культуры). Этот этап в

истории приуральского населения завершается началом массовых вторжений

пришлых племен в V в.

К III в. в степях Южного Урала исчезают памятники сарматской культуры.

Это позволяет предположить, что большая часть позднесарматского населения

была вовлечена в поток движения гуннов на запад. Небольшие группы южных

сармат были сдвинуты к северу и вошли в состав вновь формирующихся

этнических образований центральной Башкирии. Часть сарматского населения

переселилась на правобережье среднего течения р. Белой, где вступила в

тесные контакты с лесостепными финно-угорскими племенами. Об этом можно

судить по находкам из Салиховских и двух Ахыеровских курганных могильников.

В Прикамье на рубеже новой эры в условиях значительной концентрации

населения на сравнительно небольших территориях (кара-абыз-ская,

чегандинская, гляденовская культуры) уральское население активно осваивало

низкие надпойменные участки с относительно легкими для возделывания

почвами. Это создавало определенные пределы в развитии земледелия —

надпойменные участки были сравнительно невелики. С ростом народонаселения

потребность расширения пашни заставила осваивать высокие террасы, покрытые

лесами, с менее плодородными почвами, что стало возможным только с

применением подсечно-огневой системы земледелия. Раньше всего этот процесс

начался в районе среднего течения р. Белой, где было многочисленное

население и ограниченные надпойменные участки. Племена с кара-абызской

культурой продвинулись к северу по долине р. Белой до Камы. Там они частью

ассимилировали, но в большей части вытеснили на запад племена чегандинской

культуры. Населением вновь образовавшейся мазунинской культуры была занята

территория правобережья Камы и нижнего течения Белой, освоены малые притоки

рек.

Об этих событиях свидетельствуют, с одной стороны, двукомпонентность

материалов с ряда памятников мазунинской культуры, а с другой — ее

относительное единообразие на всей территории. Так, первая типологическая

группа погребений Бирского могильника восходит в основном к кара-абызскому

кругу памятников, а вторая — по некоторым чертам обряда и находок — связана

с чегандинскими традициями. Известны городища и селища мазунинской

культуры. Семь городищ площадью от 10 тыс. до 26 тыс. кв. м размещены на

мысах и имеют мощные оборонительные сооружения. Могильники (Мазунинский,

Тарасовский, Афонинский, Бирский и др.) содержат грунтовые могилы,

расположенные рядами или группами.

Захоронения совершены в деревянных гробах, иногда стенки могилы

обставлены камнями. В размещении вещей есть ряд особенностей: в могилах

редко встречаются глиняные сосуды, пояса погребенных уложены вдоль умерших

и часто встречаются жертвенные комплексы — берестяные коробочки, в которых

сложены височные подвески, браслеты, гривны, фибулы, шилья и другие

предметы. Из вещей наиболее распространены фибулы для застегивания одежды

со щитком, имитирующим крылья бабочки, височные подвески в виде знака

вопроса, крупные раковины в качестве поясных накладок. Керамика мазунинской

культуры имеет чашевидную форму, украшена поясом круглых ямок по шейке.

Антропологический тип населения мазунинской культуры чрезвычайно близок к

более древнему — чегандинскому, хотя и обнаруживает некоторые признаки

монголоидности.

Основная масса населения чегандинской культуры была вытеснена кара-

абызскнми племенами на запад — в низовья Камы и средней Вятки, где

сформировалось новое объединение — азелинская культура. Об этих событиях

повествуют следы погрома на городище Чеганда I, где чегандинские комплексы

отделены от мазунинских слоем пожарища. Спасаясь от разгрома, вместе с

другими бежали и мастера — литейщики, унося с собой лишь инструмент, а

готовую продукцию – в надежде на возвращение — прятали в землю. Этим можно

объяснить находки многочисленных кладов бронзовых изделий

позднечегандинского времени на территории нижней Камы. Трошковский клад

содержал 641 предмет, вещи Каракулинского клада не были даже подвергнуты

обработке после извлечения из литейных форм. Азелинская культура сложилась

на территории, не заселенной во II в. до н. э.— II в. н. э. О генетической

связи населения азелинской культуры с чегандинской свидетельствует развитие

традиционных чегандинских форм вещей (эполетоообразных застежек, крупных

нагрудных блях и других украшений), а также форма и орнаментация сосудов,

обнаруженных в азелинских могильниках.

Судя по археологическим источникам, этнический состав населения

III—V вв. лесных районов Урала не изменился. В среднем Прикамье продолжает

развиваться культура населения, генетически связанная с гляденовской.

Таежные племена Зауралья (тумаыская культура) также были местными по

происхождению. По характеру находок (фигурно-штампованная орнаментация

сосудов) они принадлежали к нижнеобскому, возможно, угро-самодийскому кругу

населения.

Процесс взаимной ассимиляции населения пограничья леса и лесостепи

Зауралья прослеживается по материалам Козловского курганного могильника. В

нем часть погребенных сопровождала посуда, орнаментированная фигурными

штампами и украшениями, выполненными в зооморфном стиле — черты культуры

таежного населения. В ряде погребений были помещены сосуды, украшенные

резными узорами — традиция лесостепной гороховской культуры.

Археологические материалы не позволяют расчленить и детализировать

процесс вторжения многочисленных новых групп населения на территорию Урала.

Можно лишь констатировать, что, начавшись па рубеже IV—V вв., эти вторжения

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15