Калуга

Дамиана, 5) Ильинская, 6) Спасская, “на Подоле”, 7) Георгиевская, 8)

Петропавловская, 9) св. Варвары, 10) Георгиевская с приделом Симеона

Столпника, 11) Воздвиженская. Одна церковь во имя влм. Варвары была за

старым острогом. Церкви были все деревянные.

Дворов в Калуге было 493, из коих 107 духовенства, 38 боярских и их

дворников, 65 стрелецких, пушкарских и воротничьих, 10 именитых людей

Строгановых и других гостей, посадских 171, и 102 двора обеднелых, которые

кормились подаянием. Лавок было 331. Жителей же насчитывалось теперь только

около 1 тыс. человек. Как бедна была Калуга даже через 10 лет после пожара,

видно из челобитной Калужского воеводы кн. П. Мосальского (1631 г.): “в

Калуге, где воеводы стоят, на дворе две избы да у ворот избенка, и те худы;

а клети на том дворе, где рухлядишко положить, и погреба, и ледника, и

мыльни, и городьбы около двора нет”.

В последующее мирное время Калуга начинает поправляться и разрастаться. В

142 г. (1634 г.) Калуга вносит пятинных денег 2 106 руб. и с уездом

занимает по экономической мощи 12-е место среди городов государства. В 1649

г. на основании Соборного Уложения Микифором Воейковым было переведено в

Калугу “на посад” все население торгового села Спасского нового, которое

лежало на берегу Киевки в 2 в. от тогдашней Калуги и составляло

собственность царского дяди Ив. Никит. Романова, купившего его в 1628 г. у

кн. Никит. М. Борятинского (владел с 1618 г.). Это была богатейшая

боярщина, которая в 142 г. (1634) заплатила 1 600 руб. пятинных денег.

Некоторые торговые люди села были хорошо известны в Москве. В селе было

свыше 200 дворов и свыше 300 жителей. Переселенцы поселились около Николо-

и Спасо-Слободской церквей и близ Благовещения. А на старом месте еще и

теперь заметны следы бывшего селения; на месте же старых храмов издавна

стояли три деревянных креста, к которым слобожане почти до XX в. ходили на

7-ой неделе после Пасхи поминать предков.

1654 г. нанес благополучию Калуги жестокий удар. Ее захватило моровое

поветрие. Эпидемия, по словам тогдашнего врача, заключалась в карбункулах,

затвердениях, воспалениях в горле и язвах. Смерть была быстрая. Воеводой

тогда в Калуге был Богд. Ив. Камынин, тот самый, который произвел своей

солидностью большое впечатление на спутников патр. Макария Антиохийского.

Камынин импонировал путешественникам своей ученостью и мудростью, а также

отсутствием пристрастия к вину и веселью. Он поставил в тупик антиохийцев

своим богословски хронологическим вопросом: “откуда в дате Рождества

Христова 5508 л. эти лишние 8 лет, которые не согласуются со счетом

воплощения”?... Не растерялся Камынин и при постигшем Калугу бедствий.

Получив соответствующие распоряжения, он устроил крепкие заставы и не

пропускал никого ни в Калугу, ни из Калуги. Принимались и другие

профилактические меры. Эпидемия, начавшаяся в первых числах августа, после

3 1/2 месячного господства стала ослабевать и в начале декабря совсем

прекратилась, унесши массу жертв. Калуге она обошлась очень дорого: одних

посадских умерло 1665 человек, а уцелело только 777; а всего умерло около

2000 душ, осталось в живых около тысячи.

В тот же 1654 г. 2 августа в Калугу прибыл проездом в Москву антиохийский

патр. Макарий. В записках диакона Павла Алепского имеются некоторые заметки

о Калуге. “Городская крепость, говорится там, стоит на вершине высокого

холма, и в настоящее время работают над сооружением другой новой крепости,

ниже первой, на скате холма, с каменными основаниями и прочными башнями, с

целью обнести стеной несколько выступающих здесь прекрасных источников с

вкусной водой. Начало их находится у самой стены старой крепости со

стороны, обращенной к реке; при них устроены удивительные сооружения... В

городе 30 благолепных прекрасных церквей; их колокольни легкие изящные,

приподняты, как минареты; куполы и кресты красивы. Вблизи церквей, два

величественных монастыря: один для монахов, другой для монахинь”. Накануне

Преображения патриарх отстоял службу в новой церкви в честь Воскресения,

“как бы висячей, с окружной галереей”. А на другой день, в праздник,

патриарх слушал там же утреню и литургию, после которой калужские торговые

люди прислали патриарху яблок, груш и дынь. Прекрасные плоды очень

понравились чужестранцам. Патриарху пришлось пробыть в Калуге до 11

августа. Его предписано было отправить из Калуги водою в Коломну по случаю

чумы. Однако с отправлением вышла задержка из-за ямщиков. “И как суды

изготовили... и патриарх и власти из дворов вышли в суды, августа в 9 день,

а ямщики того числа кормщиков и гребцов не дали. И августа 10 пришли ко мне

(Камынину) калужские ямщики Микитка Назаров с товарищи, многие люди, и

выслушав твою государеву грамоту, отказался, что им кормщиков и гребцов под

патриарха и под властей не давать”. Воевода велел “наймовать ямщиков и

гребцов — охочих людей, чтоб патриарху в судех простою не было”. На другой

день, однако, ямщики прислали кормщиков и гребцов, и патриарх мог ехать.

Такая же заминка случилась и на обратном пути патриарха, уже при новом

воеводе Мих. Андр. Еропкине. “Ямской приказчик, жаловался патриарх уже с

дороги царю, пришед сказал, что изготовлено для него 22 подводы (патриарх

ехал в собственной карете, бывшей на сохранении в Калуге; лошади же его,

оставленные здесь и в Воротынском Спасском монастыре, “истратились” или

пропали), и подорожную о подводах взял к себе списать; и того же дня те

подводы отдал он торговым гречанам, а ему, патриарху, в тех подводах

отказал, а подорожною бросил ему, патриарху, в груди и тем его тот ямской

приказчик обезчестил”.

В свою очередь ямской приказчик Петрунька Бохтияров бил челом, что “марта

26 приехал с Москвы Антиохийский патр. Макарий, и заслыша калужские ямщики,

что приехал патриарх в Калугу, разбежались. И призвали меня толмачи к

патриарху, учали на мне, холопе твоем, подвод править, и велели меня,

холопа твоего, на правеже бить до полусмерти, и били меня, холопа твоего

поваля лежачего по ногам дубиною. Да они же, толмачи, говорят мне, холопу

твоему, будто я с гречан посул взял и подводы им дал. А приехали те гречане

первее его, патриарха, за день, и воевода ко мне пристава прислал и подводы

велел тем гречанам дать. И я, холоп твой, тем гречанам 22 подводы дал, а

посулу с них, гречан, не брал. И так то меня, холопа твоего, велели бить на

правеже на смерть, и от того правежу на смертной постели лежу. И после того

правежу собрал я, холоп твой, в ямской слободе 17 лошадей, и он, патриарх,

всего взял из тех лошадей 6”. “Однако, ямскому приказчику веры не дали; его

приговорили “казнить”: отсечь ему мизинец правыя руки” и “от его дела

отставить”. Но приказчик успел своевременно сбежать, неведомо куда...

Прерванное мором благополучное возрастание Калуги пошло своим порядком

после эпидемии. В 1681 г. в ней было уже 1045 дворов, В это время в Калуге

была хорошая крепость, которая подробно описана в 1685 г. воеводою и писцом

Иваном Полуехтовым. Крепость была деревянная: “город рубленой, покрыт

тесом”. Окружность крепости была 734 1/2 с.; на такое же расстояние тянулся

окружавший сооружения вал. Вышина наружной стены крепости была 3 с. Башен

было 12, из них три проезжих. Башни все были деревянные, высотою от 5 до 7

с. Проезд в крепость шел от Ильинской церкви, около которой стояла

“Ильинская проезжая первая башня, пятиугольная, мерою вверх 6 с., а вверху

шатрик пяти же угольный; поперег той проезжей башни кругом на две стороны

два киота над воротами; в одном — образ Спаса, а в другом — Знамения пр.

Богородицы, да изнутри города — третий киот, в нем образ Ильи пророка.

Против ворот мосту дубоваго к площади 27 с.

От той проезжей Ильинской круглой башни на низ к речке Оке до

четыреугольной башни — в 5 1/2 высоты — (стены) 64 с... От той

четыреугольной башни до шестиугольной башни (6 с. выс.), что на углу

городовой стены, 79 с... От той башни, что на углу, до проезжей

шестиугольной, же башни, что слывут Водяные ворота — параллельно Оке —

городовой стены 15 с. Промеж угольной и Водяных ворот от городовой стены

тайник к Оке реке в 62 с., поперек в тайнике сажень с аршином, и той тайник

завалился и ходу в нем нет”5. “От Водяных ворот до четыреугольной пятой

башни (5 с. выс.) — 80 с. (крепостной стены). От той четыреугольной башни

до угловой шестиугольной (6 1/2 c.) башни — 70 с. От той угольной башни,

что от реки на углу боком — по направлению Березуйского ручья — 71 с. От

той четыреугольной башни до четыреугольной же башни — 56 с. От той другой

четыреугольной башни, что от Покрова пр. Богородицы (до новой башни),— 63

с. От той “наугольной” — третьей — “башни”, — крепостная стена поворачивала

параллельно стене, где были Водяные ворота — “что против церкви Покрова до

четыреугольной башни — 28 1/2 с. А от той четыреугольной башни до проезжих

Покровских ворот до башни городовой стены — 43 с., против ворот чрез ров

дубового моста на дубовом подрубе — 10 с. От тех проезжих Покровских ворот

городовой стены до угодной башни, что к конской избушке, 75 с. От той

угольной башни к Ильинским проезжим воротам городовой стены — 42 с. Близ

той проезжей башни на городовой стене шатер четыреугольной рубленой, в том

шатре вестовой колокол.

От Ильинских ворот поперек внутри города от стены до стены — 150 с. От

Покровских ворот до городской стены к Водяным воротам — 180 с.”. Таким

образом, на основании этих данных нетрудно восстановить приблизительную

линию, которой тянулась крепостная стена, так как Ильинская и Покровская на

рву церкви занимают те же места, где они были и в XVII в.

Боевая готовность острога была, однако, невысокого качества. С этой стороны

острог был описан за два года до его внешней описи, именно в 7191 г. (1683

г.). В городе был “наряд” (артиллерия): пищаль медная вестовая в длину 4

арш., пищаль китоврас 3 арш. 14 1/2 вер., 3 пищали медных меньших размеров.

19 пищалей железных разных размеров, шесть пищалей затинных, 7 медных

тюфяков (пушки) разных размеров. Зелья пушечного (пороху) 32 пуда, свинцу

30 пудов, 2000 рогулей, 290 пик. “Сернаго завода, что преже сего в Калуге

горячую серу варили: 6 прутов железных, 13 досок железных, 2 уполовника,

сковородка железная, гиря железная”. “В анбаре хлебных запасов: сухарей —

50 чт., ржаной муки — 63 чт., и те сухари и мука погнили, и о том к великим

государем к Москве в розряд писано многажды”. Стрельцов в Калуге было 106,

да в Киев на службу было послано 116. Калужан посадских людей: в Покровской

сотне с пищалями 62 человека, с бердышами и рогатинами 192 человека, обоего

254; в Егорьевской сотне — 293; в Архангельской — 306; в Богоявленской —

227; в Рождественской — 275; а всего в пяти сотнях 1355 с пищалями,

бердышами и рогатинами.

Церквей было в Калуге, по описи, 27, из коих в городе стояли те же три, что

и в 1626 году. 1) Собор Троицкий. 2) Алексея Митрополита и 3) Николая

Чудотворца с пределом м. Филиппа.

На посаде церквей было 24, а именно: 1) Преображенская с двумя приделами;

2) Казанская в девичьем монастыре; 3) Христорождественская с приделом — на

колокольне 5 колоколов; 4) Покровская с приделом трех святителей (под

горой); 5) Ильинская; 6) Покровская с приделом Происхождения честных древ;

на колокольне 6 колоколов; 7) Архангельская, на колокольне 5 колоколов; 8)

Никольская за лавками с приделом Косьмы и Дамиана; 9) Богоявленская с

приделом во имя влкмч. Варвары; на колокольне 7 колоколов; 10) Георгиевская

за лавками, на колокольне 5 колоколов; 11) Знаменская; на колокольне 5

колоколов; 12) Благовещенская с приделом Георгиевским; на колокольне 5

колоколов; 13) Происхождение честных древ, на Воробьевке, прежде Георгия, с

колокольнею в 5 колоколов; 14) Преображенская в Новой Слободе, с

колокольнею в 6 колоколов; 15) Николослободская, с 7 колоколами; 16)

Успенская в Ямской слободе, с 6 колоколами; 17) Георгиевская на Песке, с 6

колоколами; 18) Одигитриевская на Песке с 4 колоколами; 19) Предтеченская с

колокольнею в 3 колокола; 20) Преображенская на Глубоком (Казанская), о

двух главах; 21) Пятницкая на площади, о двух главах; 22) Воскресенская с

Никольским приделом, с колокольнею в 7 колоколов; 23) Рождественская с

приделом вмч. Никиты, с колокольнею в 7 колоколов; 24) Васильевская с 4

колоколами.

Все церкви, за исключением трех, были деревянные. Каменными были: Казанская-

монастырская, Воскресенская и Никольская в крепости; около этого же времени

начата постройкой каменная Ильинская церковь. Лавок и амбаров в Калуге было

429, из них больше всего было хлебных.

В конце XVII в. Калужский острог сгорел. Один паломник, родом калужанин,

посетивший Калугу в 1700 году, так ее описывает: “град Калуга стоит на Оке

реке, на левой стороне, на горе, высоко, красовито; немного таких городов в

Московском государстве. А города нет; был деревянный да сгорел, только

башня одна с проезжими воротами осталась. А церквей в нем каменных 11,

деревянных 18. Жильем зело пространен; люди зело доброхотны; приволен зело

хлебом и овощам, и лесом всяким, и дровами доволен; другова поискать такова

города в Московском государстве; площадь торговая зело хороша, рядов

такожде много, торговых людей весьма много и зело проходцы в чужия земли с

купецкими товары: в Сибирь, в Китай, в немецкие земли, в Царь град”. Таким

образом, мирная жизнь, с передвижением границы на юг, благотворно

отразилась на Калуге. Прежде проявлявшаяся в буйствах и воровствах

предприимчивая энергия жителей нашла теперь выход в торговой деятельности,

которую так бойко и смело развивали калужане. В XVII в. Калуга вела хлебную

торговлю с Москвой, откуда приезжали часто даже агенты для закупок. Хлеб и

пенька в начале века идут из Калуги через Ржеву в Новгород и Псков.

Очевидно, Калуга была бойким хлебным рынком. Калужский хлеб и печенье в

XVII в. пользовались почетной известностью. В царствование Михаила

Федоровича цена ржаной муки и овса в Калуге была 12 алтын в среднем за

осмину. С той же Москвой Калуга торговала лесом. По-прежнему она славилась

своими деревянными изделиями и посудой: особенно известны были красивые

деревянные ложки, а также и другие вещи дорожного обихода. В Калуге же

занимались выделкой шерстяных полстей и войлоков, которые шли на седла,

бурки и находили себе сбыт за границей. За границу же, в Литву, в 20 — 40

гг. XVII в. Калуга отправляла много соли. А в губернии с XVII же века

Марселис основал два железоделательных завода — Угодский и Поротвенский...

Не играя прежней роли важного пограничного военного пункта, Калуга

принимает теперь участие в общегосударственных делах только через посыл

депутатов на земские соборы. Калужские депутаты были на соборах в 1642 г.,

и 1649, и 1654 гг. Из депутатов более других известен Богдан Ушаков.

Но старинный оппозиционный дух все держался еще среди населения Калуги и

Калужского края. Только он теперь направляется в сторону сочувствия

внутреннему протесту, возникшему в русской жизни во второй половине бурного

XVII века. Со времени возникновения старообрядчества Калуга сделалась

видным пунктом раскола, и в его истории играет небезызвестную роль. К числу

причин, способствовавших укоренению в Калужских пределах старообрядчества,

иер. Леонид6 и относит именно “дух населения края, который служил долгое

время приютом для вольницы всякого рода, бродяг и даже преступников, не

подвергавшихся здесь преследованию, с политической целью образовать из них

ратных людей для защиты границы. Население это, говорит он далее, так

сроднилось с своеволием и праздношатанием, легкою добычей и скорым

разорением, что раскол, как новая форма для противления законной власти —

духовной и гражданской — нашел здесь самую благоприятную для себя почву”.

Другой местной причиной раскола считают географическое положение края,

который, будучи украйной по отношению к Литве и Крыму, был в то же время

покрыт дремучими лесами, входившими в систему нашей сторожевой линии. Леса

эти считались заповедными, и накрепко было запрещено рубить их и велено

строго беречь от огня. Естественно, поэтому, что в них старообрядцы могли

легко и удобно скрываться. Наконец, этот край, не имея собственного

иерарха, оставался долгое время без правильного церковного надзора. Вполне

понятно, поэтому, что раскол в Калуге очень укоренился, и раскольники

считали себя здесь совершенно безопасными от преследований7. И в Калуге

именно один из видных деятелей беглопоповщины, расстриженный черный поп

Феодосий из Рыльска, в великий четверг в Покровской под горой церкви

отправил литургию и заложил в запас агнец. Он же принял в старообрядчество

Калужского священника Бориса и приобрел от знакомых калужан старый

иконостас и царские врата, будто бы времен Иоанна Грозного.

|[pic] |

|1. Есть известие, что Лжедмитрий лежал обезглавленный на изобличение шесть |

|недель /Сб. Гр. ч. II, ,595/ |

|2. Известие о Годунове многими оспаривается. |

|3. Акты исторические. Т. III— Спб.. 1841. С. 81—82. |

|4. Акты исторические. Т. III.—Спб., 1841. С. 160—161. |

|Грамота (подлинник) хранится в Калужском областном краеведческом музее |

|КЛ—1154. |

|5. Предания о тайнике и подземных ходах живут еще и доселе. Одни говорят, что|

|ход идет под домом Коробовых (Марины Мнишек), другие — под Духовным училищем,|

|а иные ведут его из других мест. |

|6. Он повторяет мнение А. Щапова. |

|7. И. Тихомиров. Раскол в пределах Калужской Епархии. Прошлое и настоящее |

|местного раскола.— Калуга, 1900. |

|[pic] |

|КАЛУГА В XVIII ВЕКЕ |

|[pic] |

До Петра Великого Калужская земля раздроблялась между разными областями.

Первоначально не изменилось дело и при Петре, когда в 1708 г. были

образованы губернии, так как часть Калужских уездов отошла к Москве, а

часть к Смоленску. Но реформою 1719 г. была учреждена Калужская провинция,

входившая в состав Московской губернии1. К Калуге были приписаны те же, что

и теперь, уезды, за исключением Боровска, Малоярославца, Тарусы и

Оболенска, отнесенных к Москве. Дворов во вновь основанной провинций

считалось около 19 тыс., а душ мужского пола в 1720 г. было 158.843.

Таким образом, Калуга сделалась административным центром второстепенного

значения. В ней населения было уже достаточно. Одних посадских

насчитывалось 5924 человек. В 30-х гг. XVIII в. она имела более 60 улиц и

переулков, 2431 двор и 13 1/2 тыс. жителей. Насколько быстро возрастала

Калуга, видно из того, что она за полстолетия увеличилась в 2 1/2 раза. И

это несмотря на то, что в 1719 и 1720 гг. правительство перевело около 20

семейств посадских с количеством до 80 душ мужского пола в Гжатскую

пристань. Не останавливают прогрессирующего роста Калуги и общественные

бедствия, которые по-прежнему выпадали на ее долю довольно часто.

В 1723 и 1733 гг. Калугу постигал голод, который был особенно жесток в

первый год. Жители ели дубовую кору, питались гнилушками и лебедой и пр.,

почему смертность была повышенной. Впрочем, многие купцы в это тяжелое

время отличались высокой христианской благотворительностью. Некоторые из

них кормили по 2 1/2—3 тыс. человек.

Страдала Калуга и от другого обычного спутника деревянной Руси — пожаров.

Она сильно горела в 1742, 1754, 1758, 1760 и 1761 гг. Убытки от пожаров

были огромны, доходя иногда до миллиона руб. Во время пожаров горели и

церкви, а потому впредь старались их строить каменными, так что с 1685 г.

по 1754 г. 27 церквей успели уже сделаться каменными. Особенно несчастен

был 1761 г., когда в довершение бедствия от пожара погорели баржи с

товарами калужских купцов в С.-Петербурге, от чего купцы понесли убытку на

160 тыс. рублей. Впрочем, по повелению Императрицы эти убытки были

выплачены потерпевшим в течение пяти лет из таможенных доходов. Во время

пожаров бывали и массовые человеческие жертвы: в 1754 г. погибло 177

человек.

Но особенно много народу умерло в 1771 г., когда Калугу захватила

свирепствовавшая тогда в России чума. Против нее были приняты разные меры

предосторожности: при въездах поставлены были рогатки и караулы, с целью

никого не впускать в город и не выпускать из него; имущество умерших от

заразы сжигалось; трупы хоронились особо — около Яченки и близ Болдасовки.

Не имея, однако, никаких средств для борьбы с заразой, прибегали только к

мерам духовным. Каждый священник обходил свой приход с иконами и молебнами,

а потом учредили общий крестный ход, в день которого был предписан пост —

запрещено печь калачи и торговать в лавках. Чума прекратилась 2 сентября. В

память этого события и доныне в этот день совершается крестный ход в Калуге

с иконою Калужской Божией Матери.

Ничего нет удивительного, что при таком ряде бедствий и несчастий, Калуга

по внешности представляла жалкий вид. Внутри города (бывшей крепости)

строения были почти все деревянные, быстро приходившие в ветхость. Дома

обывателей были избенками, огороженными кольями и плетнем. Порядочных домов

было совсем мало. На многих улицах строения были очень скучены. Только

некоторые улицы, как Московская, тянувшаяся от перевоза через Оку мимо

Воскресенской церкви к Кресту, были вымощены камнем или деревом и имели

“среднюю” ширину. Остальные же были кривы, грязны, с беспорядочно

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14