Индейские реалии в произведении Г. У. Лонгфелло Песнь о Гайавате

Sang the bluebird, the Owaissa, (X, 255)

Sang the robin, the Opechee, (X, 259)

Перечисление обитателей земли племени Оджибуэй, уже знакомых слушателю, и

анафорический рефрен фразы Pleasant was the journey homeward, (X, 223, 253)

возвещают ему, что Гайавата уже в своем родном краю, где он знает каждый

лесок, луг, ручеек, холмик, все растения и животные и все они знают и ждут

его. Таким образом, перечисленные индейские реалии в соположении с

английскими эквивалентами становятся индикаторами (обозначениями) места и

времени событий, благодаря их частой повторяемости в тексте и прозрачности

их значения, обусловленной присутствующим английским переводом или

объяснением.

Количество индейских реалий, которые Лонгфелло употребляет в

английском языке в своей поэме так велико, частотность их употребления

такая высокая, что только соположение реалии и ее эквивалента делает

возможным их органическое вхождение в английскую речь и их естественное,

незатрудненное понимание носителями английского языка.

Вывод:

Соположение реалии и ее английского перевода или объяснения в работе

рассматривается как один из позиционных видов повтора. Оно имеет

чрезвычайно важное значение для обеспечения естественного и незатрудненного

понимания реалий в английском тексте. Их повтор на всем протяжении

повествования способствует установлению связи между высказываниями,

сверхфразовыми единствами и более обширными частями текста (главами).

Соположение индейской реалии и ее английского эквивалента и наоборот,

помогает воссоздать атмосферу и дух жизни североамериканских индейцев до их

столкновения с белыми завоевателями Европы, их природу, верования и

культуру. Соположение реалии и ее эквивалента часто придает первой значение

имени или прозвища, отражающего характер, достоинства и недостатки его

носителя.

Соположение реалии и ее английского перевода часто служит для создания

локального и временного фона происходящего события.

3.5.2. Анафора

Анафорический повтор очень частое явление в поэме Лонгфелло и, как

правило, охватывает более чем два стиха, достигая иногда четырех –

пятикратного повтора существительного, глагола, наречия, местоимения,

предлога, союза и т.д.

From the Vale of Tawasentha,

From the Valley of Wyoming,

From the groves of Tuscaloosa,

From the far-off Rocky Mountains,

From the Northern lakes and rivers

All the tribes beheld the signal, (I, 43-48)

Down the rivers, o'er the prairies,

Came the warriors of the nations,

Came the Delawares and Mohawks,

Came the Choctaws and Camanches,

Came the Shoshonies and Blackfeet,

Came the Pawnees and Omahas,

Came the Mandans and Dacotahs,

Came the Hurons and Ojibways,

All the warriors drawn together (I, 58-66)

В этих двух отрывках, взятых из одного эпизода, многократный анафорический

повтор предлога, существительного и глагола-сказуемого подчеркивает

количество племен, привлеченных дымом Трубки Мира (the Pukwana of the Peace

Pipe), зажженного Верховным Божеством и обширность и отдаленность

территорий, в которых дым был замечен. С другой стороны, по этим отрывкам

можно проследить еще одно не менее важное назначение анафорического повтора

в поэме. Лонгфелло использует его для усиления ритмической организации

стиха. Анафора создает особую четкость чередованию ударного и неударного

слога в стопе, достигая необыкновенной тонкости и филигранности стиха.

Примеров подобного рода в поэме очень много.

Однако, анафорический повтор индейских реалий или их английских

эквивалентов встречается довольно редко. В одном случае это анафорический

повтор реалии и ее английского перевода вместе.

1. Shingebis, the diver, feared not,

Shingebis, the diver, cared not; (II, 174-175)

Птица-поганка, которой Лонгфелло придал человеческий облик, не боится

холода, который принес с собой Северный ветер Kabibonokka. Shingebis

подбрасывал дрова в огонь и не испугался и когда Kabibonokka ворвался в его

вигвам.

В плане информативной значимости самым важным для высказывания

является идея отсутствия у птицы какого-либо страха и беспокойства за свою

судьбу. Это подчеркивается полным параллелизмом синтаксической структуры

предложений и анафорическим повтором имени птицы на индейском и английском

языках.

В другом случае – это повтор причастия painted, которое

рассматривается как индейская реалия, поскольку наносить краску на лицо

было обычаем индейских воинов.

2. And they stood there on the meadow,

With their weapons and their war-gear,

Painted like the leaves of Autumn,

Painted like the sky of morning, (I, 70-73)

Причастие painted дважды отнесенное к одному и тому же глаголу-сказуемому,

акцентирует состояние тревожного ожидания воинов, стоящих в полном

вооружении и одеянии, готовых противостоять любым враждебным намерениям.

Несколько чаще встречается анафорический повтор реалий через их

английские эквиваленты или синонимы. Среди них повтор слова-предложения, и

существительных, включающих имена героев, географические названия и др.

3. While the Master of Life, ascending, I, 158

Vanished from before their faces,

In the smoke that rolled around him,

The Pukwana of the Peace-Pipe! (I, 161-163)

Повтор понятия «дым примирения» через английское слово smoke и индейское

Pukwana с постпозитивным определением of the Peace-Pipe, уточняющим его

ритуальное назначение в данном случае усиливает значимость этого обряда

(традиции) в описываемом эпизоде и кроме того служит заключительным

аккордом всего таинства, связанного с раскуриванием трубки мира.

В следующем примере анафорически повторяется однословное предложение

kaween и его английский перевод.

4. Kago! kago! do not touch it!"

"Ah, kaween!" said Mudjekeewis,

"No indeed, I will not touch it!" (IV, 141-143)

Пример демонстрирует один из способов придания национального колорита

повествованию. Использованные в прямой речи индейцев индейские слова и

реплики в диалоге создают впечатление живой индейской речи, а звуковой

эффект повторяющегося слова, который отсутствует в анафоре Ah, kaween и No

indeed восполняется эпифорическим повтором английского do not touch it и I

will not touch it, которыми семантизируется индейское слово Kago! kago! do

not.

В поэме анафорический повтор реалий через их английский эквивалент

встречается в сочетании с другими видами повтора. Чаще всего он является

результатом подхвата, а затем повтором этого слова.

5. Was it then for heads of arrows,

Arrow-heads of chalcedony,

Arrow-heads of flint and jasper,

That my Hiawatha halted (IV, 276-279)

Подхват и повтор heads of arrows, arrow-heads замедляет действие и создает

атмосферу ожидания объяснения, почему Гайавата зашел в дом изготовителя

луков и наконечников. Повтор ставит под сомнение вытекающую из контекста

причину остановки и предоставляет читателю дать самому ответ.

В следующих двух примерах анафорический повтор сочетается с эпифорой.

6. And retreated, baffled, beaten,

To the kingdom of Wabasso,

To the land of the White Rabbit, (II, 219-221)

7. Ruler shall you be thenceforward

Of the Northwest-Wind, Keewaydin,

Of the home-wind, the Keewaydin." (III, 231-233)

В последнем примере the Northwest-Wind повторяется с помощью the home-wind,

которое является синонимом Северо-западного Ветра, как отмечается в словаре

индейских слов поэмы.

Сочетанием анафоры и эпифоры можно тоже считать следующее

четверостишие

8. "Who is this that dares to brave me?

Dares to stay in my dominions,

When the Wawa has departed,

When the wild-goose has gone southward,

And the heron, the Shuh-shuh-gah,

Long ago departed southward? (II, 160-166)

9. When he came in triumph homeward

With the sacred Belt of Wampum,

From the regions of the North-Wind,

From the kingdom of Wabasso,

From the land of the White Rabbit. (II, 3-7)

Повтор в двух последних примерах употребляется с целью создания красочного

выразительного фона описываемых событий. В первом случае это локальный фон.

Вместо короткого слова Север, который не создал бы поэтического описания

местности, где Западный Ветер сражался с царем медведей, Лонгфелло

описывает ее через название животного, имя которого она носит, с помощью

имени ветра, который там владычествует. Во втором случае создается

временной фон события, через индейские и английские названия птиц, которые

к этому времени уже давно покинули эти места. Это поэтическое описание

места и времени, сделанное автором, отражает образ мышления древних

Североамериканских индейцев, которые воспринимали себя как частицу

окружающего их мира, в котором звери и птицы, насекомые и растения, явления

природы мыслят, чувствуют, живут и умирают как люди, где очень важно знать,

что север – это страна Белого кролика и Белого гуся, а холод приходит когда

Белый гусь и цапля покидают места гнездовий и отправляются в страну Южного

ветра.

Повторяющееся в начале нескольких строк слово с каждым повтором

обрастает другими словами, несущими новую информацию, что создает

возможность более детального описания не меняя значительно синтаксическую

конструкцию с помощью обстоятельств во 2-м примере, или с помощью

постпозитивных определений в 3-м и 5-м. Участие индейских реалий в усилении

ритмической организации поэмы при анафорическом повторе незначительно, так

как в большинстве случаев повтор-анафора осуществляется за счет

использования английских эквивалентов или синонимов, что хотя и уменьшает

монотонность повтора, но не создает повтора звука.

Вывод:

В отличие от очень частых случаев анафорического повтора английских

слов в поэме, которые подчеркивают ритмическую структуру стиха и могут

создавать эффект замедления и ускорения действия, анафорический повтор

индейских реалий встречается редко, особенно повтор самой реалии и повтор-

соположение реалии и английского эквивалента. Экспрессивно-стилистическая

роль анафоры в поэме заключается в усилении значимости слова или

словосочетания для высказывания. Чаще, однако, анафора создает возможность

более детального описания события, добавляя при повторе новую информацию с

помощью обстоятельств и определений, сохраняя неизменной синтаксическую

конструкцию предложения. Анафорический повтор может сочетаться с эпифорой

или анадиплозисом в пределах одной или двух строк. Глубина повтора редко

превышает две строки.

3.5.3. Эпифора

Эпифорой в данной работе называется повтор слова или словосочетания в

конце двух или более последовательных строк. Эпифора оказалась самым частым

видом повтора индейских реалий в поэме. Она представлена рядом случаев

повтора самой реалии, но, как правило, эпифора образуется повтором реалии и

ее английского эквивалента или наоборот. Как и в случаях с анафорическим

повтором индейских реалий, эпифора преимущественно имеет форму повтора двух

строк, изредка трех. Следующие строки являются примерами повтора самой

реалии

1. By the shores of Gitche Gumee,

By the shining Big-Sea-Water,

Stood the wigwam of Nokomis,

Daughter of the Moon, Nokomis. (III, 64-67)

2. Far and wide among the nations

Spread the name and fame of Kwasind;

No man dared to strive with Kwasind,

No man could compete with Kwasind. (XVIII, 1-4)

3. And in rapture Hiawatha

Cried aloud, "It is Mondamin!

Yes, the friend of man, Mondamin!" (V, 269-271)

В поэме представлены многочисленные случаи эпифоры, включающие названия

птиц и животных, обожествленных сил природы, растений, рек, озер, горных

вершин

4. When he came in triumph homeward

From the kingdom of Wabasso,

From the land of the White Rabbit. (II, 3, 6, 7)

5. "Go not forth, O Hiawatha!

To the kingdom of the West-Wind,

To the realms of Mudjekeewis, (IV, 51-53)

6. And then answered, "There is nothing,

Nothing but the bulrush yonder,

Nothing but the great Apukwa!" (IV, 134-136)

7. Answered, saying, "There is nothing,

Nothing but the black rock yonder,

Nothing but the fatal Wawbeek!" (IV, 120-122)

8. "Back, go back! O Shaugodaya!

Back to old Nokomis, Faint-heart!" (IX, 82-83)

Эпифорическим повтором можно также считать случаи повтора слова или

словосочетания через строку

9. From the red deer's hide Nokomis

Made a cloak for Hiawatha,

From the red deer's flesh Nokomis

Made a banquet to his honor. (III, 228-231)

10. As one sees the Minnehaha

Gleaming, glancing through the branches,

As one hears the Laughing Water

From behind its screen of branches? (IV, 285-288)

11. But the place was not forgotten

Where he wrestled with Mondamin;

Nor forgotten nor neglected

Was the grave where lay Mondamin, (V, 249-252)

12. "Hasten back, O Shaugodaya!

Hasten back among the women,

Back to old Nokomis, Faint-heart! (IX, 170-172)

Приведенные случаи эпифорического повтора как самой реалии так и повтор

через английский эквивалент иллюстрирует также характерную особенность

использования автором повторов в поэме, которая заключается в конвергенции

различных видов повтора внутри одного высказывания. Отобранные для

иллюстрации случаи повтора самой реалии или повтор через ее английский

эквивалент, а также возможности некоторого расширения, тесноты ряда при

эпифорическом повторе, все они, кроме двух, 3-го и 12-го, могут служить

примером сочетаний двух видов повтора в одном высказывании и анафорического

и эпифорического, в 1-м повтор предлога by, 2 – no man, 4 – from the

Kingdom / from the land, 5 – to the kingdom / to the realms, 8 – back, 9 –

from the red deer’s, 10 – as one + глагол not forgotten.

В 11 примере сочетаются анадиплозис и эпифора Mondamin. В примерах 6,

7 совмещаются три вида повтора – подхват nothing, анафора nothing but и

эпифора английских и индейских названий камыша и скалы, эпифора Shaugodaya,

Faint heart; анафора hasten back и подхват back.

Благодаря конечному положению в повторяющихся стихотворных стоках

эпифорическому повтору предшествует значительный объем информации о

предмете, местности, лице и т.д., об их свойствах, качестве, характере, о

действиях, совершаемых лицом, божествами, животными, что усиливает роль

повтора-эпифоры в изложении повествования, его развитии и продвижении

вперед. Эпифорический повтор дает возможность размеренно, не торопливо

излагать события за событиями не перегружая повествование чрезмерным

количеством новых слов, как это сделано в описании места, где жила Nokomis,

бабушка Гайаваты, в котором одновременно с эпифорой используются анафора и

подхват.

13. Bright before it beat the water,

Beat the clear and sunny water,

Beat the shining Big-Sea-Water. (III, 71-73)

Конечное положение повтора-эпифоры в значительной степени

предопределяет также его основное стилистическое значение. Лонгфелло часто

использует эпифорический повтор для выделения самого важного в

высказывании, для привлечения внимания читателя к ключевому слову в

высказывании. Как в случаях повтора самой реалии, так и в случаях повтора

через английский перевод или синонимический, повтор понятия в конце строки

усиливает его смысловую нагрузку. Здесь в одном направлении действуют как

повторение слова, так и его конечное положение в высказывании, которое, как

правило, является местом логического предиката высказывания. Из

вышеприведенных примеров эпифорически повторяющиеся слова являются

ключевыми в восьми случаях (1, 2, 3, 4, 6, 7, 10, 11). В 5-м им является go

not, потому что намерение Гайаваты отправиться к отцу и сразиться с ним уже

известно и читателю и Nokomis. В 8 и 13 слова повтора-эпифоры образуют

отдельное высказывание. В 9-м примере - два высказывания и в обоих самыми

важными, несущими больше всего информации являются made a cloak, made a

banquet.

Помимо усиления коммуникативной значимости слова или словосочетания

эпифорический повтор может придавать дополнительную информацию

эмоциональности. В главе, повествующей о смерти друга Гайаваты необычайно

сильного Kwasind’а, эпифора его имени употребляется трижды, причем в

отличие от других случаев эпифоры его имя заключает три и четыре

последовательные стихотворные строки, потому что он является центральной

фигурой эпизода. Первая эпифора имени Kwasind приводится в нашей работе во

втором примере. Это четверостишие воспевает силу и известность этого героя,

с которым никто не осмеливается состязаться. Рассказчик гордится им, он

испытывает к нему уважение, и его расположение к герою ощущается слушателем

не только потому, что он использует такие слова, как «слава Квазинда»,

«известное всем его имя», «невозможность победить его в состязании», а

также потому что имя его повторяется в каждой строке отрывка. Вторая

эпифора имени Квазинда возникает в строфе после описания замысла карликов

Puk-Wudjies погубить этого сильного добряка из зависти, что они не обладают

такой же силой.

14. So the angry Little People

All conspired against the Strong Man,

All conspired to murder Kwasind,

Yes, to rid the world of Kwasind,

The audacious, overbearing,

Heartless, haughty, dangerous Kwasind! (XVIII, 22-27)

Здесь возникает иная, враждебная тональность проявляемых эмоций. Совершенно

очевидно, что она вызывается словами трех последних стихов строфы,

воспроизводящих внутреннюю речь самих карликов, убеждающих себя и по-

видимому весь остальной мир в необходимости убить Квазинда и избавить мир

от наглого, высокомерного, бессердечного, опасного Квазинда. Тем не менее,

мы считаем, что эпифора имени Квазинда тоже усиливает эту враждебную

тональность и вызывает контраст между отношением к Квазинду рассказчика и

коварных, завистливых пигмеев.

Светлые, радостные эмоции вызывает детская песенка о светлячке,

которую Гайавата пел ребенком, когда видел пролетающего во тьме светлячка.

Его неподдельный восторг и счастье выражены в каждом слове, с которыми он

обращается к светящемуся насекомому.

15"Wah-wah-taysee, little fire-fly,

Little, flitting, white-fire insect

Little, dancing, white-fire creature,

Light me with your little candle, (III, 111-114)

Это радостное чувство усиливается эпифорой fire-fly через его синонимы

white-fire insect, white-fire creature и анафорой little.

Хотя эпифорический повтор индейских реалий встречается чаще, чем

анафора, возможности его в усилении ритмической организации стиха тоже

ограничены по той же причине, что и у анафоры. Но там, где повторяется само

индейское слово, например, Nokomis, Kwasind, Mondamin и др., эпифора

несомненно подчеркивает двустопную организацию стиха. Этот эффект

усиливается при сочетании анафорического и эпифорического повтора в двух,

трех последовательных строках (12, 13, 14).

Вывод:

Эпифорический повтор индейских реалий и их эквивалентов встречается в

поэме чаще других видов. Это может быть повтор реалии или ее повтор через

английский эквивалент. Глубина повтора два или три стиха.

Функцией эпифоры в поэме является усиление коммуникативной значимости

повторяющегося слова. Помимо этого эпифора может передавать дополнительную

информацию эмоциональности. Эпифорический повтор реалии, глубина которого

превышает две строки может усиливать ритмическую организацию стиха. Эпифора

очень часто может сочетаться с анафорой, анадиплозисом и создавать

возможность размеренно, неторопливо, все время возвращаясь к ключевому

слову, излагать события как это делает сказитель, повествуя о «преданиях

старины глубокой».

3.5.4. Подхват или анадиплозис

Профессор О. С. Ахманова определяет анадиплозис как фигуру речи,

состоящую в повторении слова или выражения в начале или в конце следующих

друг за другом словосочетаний (предложений) [2; 43]. В нашей работе мы

рассматриваем анадиплозис как повтор находящегося в середине или в конце

строки слова или словосочетания в начале следующей строки. Лонгфелло часто

использует реалии в повторе этого вида как повтор самого индейского слова,

так и используя английские слова-эквиваленты. Первые встречаются реже.

1. Showed him Ishkoodah, the comet,

Ishkoodah, with fiery tresses; (III, 88-89)

2. Then on pemican they feasted,

Pemican and buffalo marrow, (XI, 31-32)

3. All his hearers cried, "Iagoo!

Here's Iagoo come among us!" (XI, 216-217)

4. Only Oweenee, the youngest,

Laughed and flouted all her lovers,

All her young and handsome suitors,

And then married old Osseo,

Old Osseo, poor and ugly, (XII, 44-48)

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8