Как осужденный может защитить свои права

а от личных качеств сотрудников, так как закон предоставил им широкие

полномочия.

Аналогичная формулировка содержится и в законодательстве, касающемся

исполнения наказаний (УИК РФ, Закон "Об учреждениях и органах, исполняющих

наказания в виде лишения свободы".)

В частности, статья 86 Уголовно-исполнительного кодекса РФ перечисляет

случаи, при которых может применяться физическая сила, специальные средства

и оружие. В перечне опять же содержится формулировка: злостное

неповиновение законным требованиям персонала. В законе "Об учреждениях и

органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы" также в

статье 30 сказано, что специальные средства и газовое оружие можно

применить "для задержания правонарушителей, оказывающих злостное

неповиновение или сопротивление персоналу".

Как видно, основа у всех перечисленных статей одна - расплывчатое

обозначение границ дозволенного, что нередко приводит к злоупотреблению

властью, конфликтам и росту напряженности.

Мы полагаем, что из законодательства, регламентирующего применение

физической силы, спецсредств и оружия, необходимо исключить формулировки,

приведенные выше, оставив лишь пункты с указанием конкретных обстоятельств

и оснований для такого применения.

Многие заключенные, а особенно их родственники жалуются на необоснованные,

с их точки зрения, запреты на некоторые продукты питания, предметы первой

необходимости, обувь, одежду и другие промышленные товары, которые

подозреваемые могут иметь при себе, хранить, получать в посылках, передачах

и приобретать по безналичному расчету. Вернее, речь идет не о запрещенных

товарах, поскольку их списка нет, а есть, наоборот, перечень разрешенных

товаров, что противоречит обыкновенной логике, так как получается, что

запрещено все, что не попало в разрешительный список.

Например, в имеющемся списке нет посуды (кружки, ложки, миски),

следовательно, продукты из посылки или передачи, если строго выполнять

требования перечня, придется есть руками из пакета. Далее в каждом СИЗО

администрация совершенствует этот список по своему усмотрению, и появляются

новые ограничения. К примеру, масло подсолнечное, молоко сгущенное,

консервы можно приобрести только через магазин (ларек) следственного

изолятора, конфеты и бульонные кубики передать только в развернутом виде,

сигареты только распотрошенные и т. д.

Помещенное ниже письмо как нельзя более ярко отражает данную ситуацию.

"Пишет Вам пожилая женщина - бабушка заключенного. Мой внук находится в

неволе уже три года, и все это время мы с моей дочерью регулярно привозим

ему передачи. Иначе нельзя, там ведь такие условия, что совсем здоровые

ребята заболевают туберкулезом. Какая мать или бабушка не поддержит свое

дитя даже в ущерб себе? Вот и мы стараемся к положенному сроку передачи

сэкономить и купить, чтобы полезнее да и подешевле, и уж коль разрешается

15 кг, то полный вес и тащим на себе.

Намаешься, пока доберешься, а там еще не все и примут. Даже если эти

продукты разрешены, все равно их могут вернуть как неположенные. Масло

подсолнечное возвращают даже в фабричных бутылках, майонез, молоко

сгущенное, молоко сухое и даже простое в упаковках для длительного

хранения.

После такой сортировки остается от передачки половина. Нам объясняют, что

всему виной наркотики. Неужели родители станут рисковать собой или своим

ребенком и заливать в бутылку с маслом наркотик? Все-таки, мне кажется,

если попадает эта отрава в камеры, то в основном не через передачи от

родственников. Лазейку нужно искать в другом месте.

Но даже если кто-то и позволяет себе смешивать продукты с этой отравой, то

их, я уверена, единицы, а страдать должны все родственники.

Нам, правда, объяснили, что вместо непринятых продуктов мы можем купить то

же самое в магазинчике, который торгует в том же помещении, где сдают

передачи.

Сначала я обрадовалась, надо же, как удобно, и не нужно с тяжелыми сумками

через весь город добираться. А сколько приезжает народа из других городов,

и все с полными сумками, а потом половину обратно везут.

Но когда я подошла, то поняла, что радоваться нечему. Цены на товары всех

отпугнули.

Если подсолнечное масло на рынке можно купить по 20-23 рубля за бутылку, то

в тюремном ларьке оно стоит 30 рублей, за баночку сгущенного молока нужно

заплатить на 2 рубля дороже. Упаковка бульонных кубиков стоит 60 рублей, а

на рынке - 40.

Но если сдавать кубики, купленные не в тюремном ларьке, то обязательно

нужно каждый вынуть из обертки, а как уж они будут храниться в

переполненной камере, где туберкулезнобольные находятся рядом со здоровыми,

никого не интересует.

Что ни говори, а сигареты тоже приходится передавать. Если ребята годами

привыкли курить, то не сейчас нам их отучать, не каждый может бросить в

таком положении.

Но сигареты, которые приносят родственники, тоже нужно распаковать,

высыпать в пакет, там они ломаются, табак высыпается. А чтобы их передали в

пачках, нужно переплатить от 10 до 40 рублей за блок. Лично мне, и я думаю

большинству родственников это не по карману.

Так для чего же и для кого организован этот магазинчик?

Была бы в нем небольшая наценка, то большинство родственников с

удовольствием покупали бы товар там, а не тащились с грузом издалека.

А нас насильно заставляют переплачивать за покупку, мотивируя свои действия

борьбой с проникновением наркотиков в СИЗО.

Мне кажется, что администрация таким образом нарушает закон и наши права.

Если они не могут обеспечить проверку содержимого передачи, это не значит,

что мы должны принудительно покупать дорогие продукты, имея возможность

законным способом передать купленное дешевле".

Мы настаиваем на том, чтобы законодательство предписывало сотрудникам СИЗО

и ИВС при проведении обысков и приеме передач руководствоваться тщательно

разработанным перечнем ЗАПРЕЩЕННЫХ товаров, а то что не запрещено, должно

быть разрешено.

В учреждениях всех видов предусмотрено наказание за хранение, изготовление

и приготовление алкогольных напитков, психотропных веществ.

Мы убеждены, что помимо наказания заключенных в обязательном порядке должно

назначаться служебное расследование для выявления сотрудников,

способствующих появлению у лиц, находящихся в условиях изоляции,

алкогольных напитков или других предметов, веществ и продуктов питания,

запрещенных к хранению и использованию.

Следует хотя бы кратко отметить и другие жалобы заключенных, которые в

ущемлении своих прав и свобод винят администрацию, не подозревая, что

фундамент для этих действий (бездействий) заложен в нормативных актах,

регламентирующих деятельность пенитенциарных учреждений:

Правилами внутреннего распорядка СИЗО запрещено заключенным дарить или

отчуждать иным способом предметы, находящиеся в личном пользовании.

Написавшие нам люди недоумевают, почему их отучают от человеческих

отношений друг с другом, почему один заключенный, имея лишнюю пару носков,

не имеет права поделиться ими со своим товарищем по несчастью?

Мы-то понимаем, что таким запретом пытаются воспрепятствовать азартным

играм "под интерес". Однако это неправовое решение проблемы. Инспектора

учреждений должны выполнять свою работу и не допускать таких игр, а

заключенные не должны быть лишены права относиться друг к другу по

человечески.

Считаем целесообразным остановиться еще на одном нормативном требовании

распорядка СИЗО. В статье 3, регламентирующей проведение личного обыска,

сказано, что из обуви должны извлекаться супинаторы. Это требование

повторяется и в перечне разрешенных к использованию предметов.

Мы и в этом случае понимаем, что такие меры предусмотрены в целях

безопасности, т.к. из супинатора можно изготовить режущее оружие. По этой

же причине забираются поясные ремни и галстуки. Однако, следить за тем,

чтобы заключенный не вскрыл себе вены, не повесился или не расправился с

соседом, опять же - обязанность инспекторов. А если не уследить, то

повеситься можно и на полотенце, и на колготках, и на брюках, а заточку

можно изготовить из зубной щетки. Поэтому эффективными такие меры

предосторожности назвать нельзя. В то же время человек, попавший в СИЗО,

зачастую довольно длительное время вынужден ходить в спадающих брюках,

разболтанной обуви, есть слипшиеся леденцы и курить раскрошенные сигареты.

Нередко встречаются письма с жалобами на сокращение продолжительности

свиданий с родственниками. А что по этому поводу говорится в

законодательстве?

Так ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении

преступлении" (статья 18) дает право на два свидания в месяц

продолжительностью до трех часов каждое. Однако, в "Правилах внутреннего

распорядка СИЗО (статья 16) уже сказано, что начальник следственного

изолятора или его заместитель определяют продолжительность свидания с

учетом очереди.

Почему бы не представить себе, что может сложиться ситуация, при которой

продолжительность свидания окажется 10-15 минут? При такой формулировке,

что будет побуждать администрацию СИЗО увеличивать площади и количество

мест в комнате для свиданий?

Мы считаем, что нормативные акты не могут содержать растяжимую

формулировку. Предельная продолжительность свидания должна быть указана

четко, а сократить это время-право заключенного или его родственников.

И последнее замечание. Многие заключенные жалуются на грубые нарушения

санитарно- эпидемиологических норм в пенитенциарных учреждениях, в

частности, на качество питьевой воды, сырость и холод в камерах, бетонные

полы в ШИЗО и карцерах, продукты с истекшим сроком годности в магазинах и

ларьках учреждения. С целью проверить эту информацию мы обращались в

территориальные санэпидслужбы, но получали ответ, что санитарно-

эпидемиологический надзор за пенитенциарными учреждениями осуществляют

ведомственные подразделения, относящиеся к уголовно-исполнительной системе.

То же самое можно сказать и об организации здравоохранения в местах лишения

свободы.

Мы считаем необходимым вывести эти службы из ведомственного подчинения и

передать их в ведение соответствующих органов исполнительной власти.

"Как осужденный может защитить свои права"

Межрегиональная общественная организация

Общество попечителей Пенитенциарных Учреждений и Защиты прав человека

Серпухов, 2000 год

СТАДИЯ СУДЕБНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА

Среди заключенных, обратившихся к нам с письмами, значительную часть

составляют лица, уже осужденные. Из них подавляющее большинство - это люди,

которые с приговором не согласны. Нельзя сказать, что все они считают себя

безгрешными, однако, большинство убеждено, что судили их необъективно, что

в процессе судебного разбирательства было допущено множество нарушений,

исказивших факты и повлиявших на приговор.

Выясняя причины, по которым осужденные выражали свое несогласие с решением

суда, мы выделили из них четыре основных группы:

5. Неправильная квалификация содеянного.

6. Фальсификация приговора.

7. Чрезмерная жестокость приговора.

8. Нарушения законности и прав человека на стадии судебного

разбирательства.

Представим результаты этого исследования в виде таблицы:

|Общее количество человек, чьи письма были исследованы |4180|

|из них: |1605|

|Несогласны с пригвором | |

|Из них: |727 |

|Оспаривают квалификацию преступления | |

|Считают приговор сфабрикованным |530 |

|Считают приговор жестоким |348 |

Разумеется, ни одна из этих групп не содержит полностью только один

квалифицирующий признак. Как правило, ошибочную квалификацию также можно

приравнять к фальсификации преступления, все эти приговоры, несомненно,

являются одновременно и жестокими и т.д. Но мы решили придерживаться такого

деления, чтобы можно было наглядно представить характерные особенности

каждой группы.

1. НЕПРАВИЛЬНАЯ КВАЛИФИКАЦИЯ СОДЕЯННОГО

Как видно из таблицы, жалобы на неправильную квалификацию содеянного

составляют подавляющее большинство от общего числа жалоб на приговор. Что

же по существу обозначает эта формулировка?

Начнем с примера, в котором расскажем об уголовном деле, разбиравшемся в

Серпуховском городском суде.

Гражданка М.. молодая женщина, имеющая 6-ти летнюю дочь, и готовящаяся

стать матерью второго ребенка, техник-строитель по специальности, оказалась

безработной. Пришлось наниматься к предпринимателю продавцом на рынок.

Скажем прямо, работа не из легких. Однажды вечером, придя домой, М.

положила на кресло пакет, в котором осталось 200 рублей от вечерней

выручки, и ненадолго отлучилась. Деньги завтра ей нужно было отдать хозяину-

предпринимателю. Вернувшись, она обнаружила, что нет ни пакета, ни денег.

М. сразу заподозрила соседку. Дело в том, что у героини нашего рассказа

была больная мать, которая не поднималась с постели и при этом питала

пристрастие к алкоголю. Соседка, наоборот, была особа довольно энергичная,

но также любила пропустить рюмочку-другую. М. замечала, что визиты соседки

к матери неоднократно сопровождались пропажей каких-нибудь вещей. Зайдя к

ней, М. увидела на стуле свой пакет, но уже без денег. Она потребовала

вернуть 200 рублей, но соседка заявила, что ничего не брала и ни о чем

слышать не хочет. Скорее всего, женщине нужно было обратиться в милицию, но

она призвала на помощь двух знакомых ребят, которые решили проблему по-

своему. Сначала соседке пригрозили, потом слегка ее поколотили, а потом

забрали телевизор и сказали, что она получит его обратно, когда вернет

украденные деньги. Конечно, все трое совершили противоправные действия,

которые можно квалифицировать как уголовное преступление. В Уголовном

Кодексе такое преступление называется - САМОУПРАВСТВО, т.е. "самовольное, с

нарушением установленного законом порядка, осуществление своего

действительного или предполагаемого права, причинившее существенный вред

гражданам, либо государственным, или общественным организациям".

В 1996 году, когда это преступление было совершено, самоуправство

наказывалось исправительными работами на срок до шести месяцев, или штрафом

до одного минимального месячного размера оплаты труда, или общественным

порицанием, или применением мер общественного воздействия. Но следственные

органы возбудили по данному преступлению уголовное дело по двум статьям УК

- вымогательство и разбой. Одна из статей тяжкая, другая особо тяжкая. М.

была взята до суда под стражу, в СИЗО преждевременно родила ребенка, а

затем была осуждена на 4 года лишения свободы.

Ярчайший пример неправильной квалификации совершенного преступления. Хотя

по тяжести навязанных статей срок был назначен даже ниже нижнего предела,

описанное дело может также служить примером жестокого приговора. В

соответствии с действующим законодательством М., имеющая малолетних детей и

осужденная на срок не свыше пяти лет, могла получить отсрочку исполнения

приговора, а впоследствии рассчитывать на освобождение от наказания, но

судья (женщина) решила, что целесообразнее лишить ее свободы. Так как у М.

на нервной почве пропало молоко, новорожденного сына забрала родственница,

так и растет он, ни разу не увидев маму, и старшая девочка из 10 лет своей

жизни на четыре года была лишена материнского участия.

Анализ писем показал, что очень часто именно самоуправство подменяют

обвинением в вымогательстве и разбое. Поскольку осужденные за эти

преступления люди все равно считают, что они ничего не вымогали и не

грабили, а требовали свое, то ощущение справедливости приговора у них не

появится никогда. Вот если бы их наказали за содеянное, вполне возможно,

что в следующий раз свои проблемы большинство из них решало бы законным

путем.

Еще один аналогичный пример. Гражданин Ж. ехал на своем автомобиле с

большим превышением скорости и в результате стал виновником дорожно-

транспортного происшествия. К счастью, обошлось без человеческих жертв, но

пострадал автомобиль гражданина В. Решили обойтись без вмешательства ГИБДД

и уладить дело по договоренности. Чтобы определить сумму компенсации,

потерпевший пригласил специалистов. Но виновник аварии для разговора не

пришел, и не давал о себе знать еще неделю. Тогда В. взял себе в помощники

знакомого и решил разобраться с обидчиком сам. В ходе разборки у Ж. забрали

его машину и сказали, что вернут, когда он компенсирует ущерб. В результате

В. и его приятель, оба ранее не судимые, были осуждены за вымогательство и

приговорены оба к семи годам лишения свободы. К счастью, приговор в порядке

надзора был опротестован, отменен, и впоследствии преступление было

переквалифицировано на самоуправство, а виновные получили условные срока.

К сожалению, приходится констатировать тот факт, что аналогичной подменой

квалификации преступления страдают приговоры и по такой жестокой статье как

убийство. Разумеется, никому не дано право отнимать жизнь у другого

человека. И все-таки убийство убийству - рознь. Анализ писем и собственная

практика показывают, что суды, в значительной мере склонны в убийствах,

совершенных в состоянии аффекта, при превышении пределов необходимой

обороны или по неосторожности, видеть признаки умышленного убийства.

И на этот случай приведем пример. Гражданин П. во время ночного дежурства

был подвергнут сексуальным домогательствам незнакомого мужчины. Какое-то

время он пытался усмирить непрошенного гостя, но тот вел себя все более

нагло. И тогда П. схватил первое, что попалось ему под руку, а это был

топор, и нанес обидчику два удара по голове, в результате чего тот

скончался. Психологическая экспертиза установила, что П. совершил

преступление в состоянии аффекта. Но суд с выводами специалиста не

согласился, эксперта в суд не вызвал, новую экспертизу не назначил, а П.

осудили за умышленное убийство на 5 лет лишения свободы.

Нам удалось в надзорной инстанции добиться отмены приговора. Преступление

было переквалифицировано, и срок изменен на 2 года, которые П. к этому

времени как раз отбыл. Но с ним был подельник, приговоренный к 2 годам за

недоносительство. После переквалификации преступления он был оправдан, но

кто может вернуть человеку отбытые годы?

При вынесении приговора, связанного с причинением смерти, как правило,

используется формулировка "имел умысел". Именно это словосочетание и

оспаривает абсолютное большинство лиц, осужденных за умышленное убийство.

Они не отрицают своих действий, приведших к трагедии, они отрицают УМЫСЕЛ.

И действительно, как следует из писем, 90% убийств, квалифицированных по

103 статье УК РСФСР или по ст.105 ч.1 УК РФ произошло на бытовой почве, из

них абсолютное большинство во время обоюдной драки. Как правило, буквально

за минуту до схватки, ее участники мирно попивали спиртное, и никакого

коварного замысла ни у кого из них не было.

Мы полагаем, что основания для формулировки "Причинение смерти" или

"Убийство" должны взвешиваться более тщательно, прежде чем их применить в

каждом конкретном случае. Законодатель должен предусмотреть в Уголовном

Кодексе отдельно такую группу преступлений, как причинение смерти или

тяжких телесных повреждений, совершенных на бытовой почве.

Необходимо отметить явно прослеживающуюся склонность судов отдавать

предпочтение при квалификации преступлений тем статьям, которые считаются

более тяжкими и наказываются строже.

Два приведенных случая, после долгих волнений, ценой немалых усилий

окончились благополучно. К сожалению, такое удается крайне редко.

Статистика показывает, что от общего числа вступивших в законную силу

приговоров, впоследствии в результате протеста надзорной инстанции

изменяются не более 1,5%. Наш анализ не дал нам и такого показателя. Из

общего количества недовольных приговором (1605 человек) пересмотра добились

буквально единицы.

2. ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ПРИГОВОРА

Судя по письмам, и это явление довольно распространено в практике

уголовного правосудия.

Как и в случае с неправильной квалификацией суд, особенно не утруждая себя

поисками истины, идет на поводу у следственных органов, в своих выводах

повторяя обвинительное заключение. Почти все, кто написал нам о несогласии

с приговором, до последней минуты надеялись, что суд во всем разберется,

вскроет противоречия, проверит алиби, удовлетворит ходатайства и вынесет

справедливый приговор.

К сожалению, эти надежды практически ни у кого не оправдались. Большинство

российских судей выступают не в роли беспристрастного арбитра, а чаще берут

на себя функции обвинителя.

Как видно из приведенной выше таблицы, 530 человек считают свое уголовное

дело сфабрикованным, виновными себя не признают и хотят добиться

оправдания. Статистика же показывает, что в России оправдательных

приговоров выносится менее 0,4% от общего количества приговоров. В 99,6%

дел суд соглашается с обвинением, выдвинутым следствием. Вот как

качественно работают наши следственные органы!

Но если объективно анализировать факты, то становится ясно, что судебное

расследование грешит теми же пороками, что и предварительное следствие,

т.е. так же нарушает требования уголовно-процессуального законодательства.

Подробнее на конкретных наиболее распространенных нарушениях мы остановимся

отдельно, а сейчас приведем несколько примеров, из которых станет ясно,

какие приговоры написавшие нам осужденные считают сфабрикованными:

Однажды вечером гражданин Н. пришел в гости в семью Г. Через некоторое

время в дом вбежала дочь хозяина с криком, что ее брата в парке избивают

цыгане. Все выбежали на улицу, но на указанном месте уже никого не было. Н.

обошел парк, детскую площадку, а потом в скверике на противоположной

стороне увидел всю семью Г.: отца, мать, дочь, старшего сына и младшего,

которого, якобы, побили. Подойдя к ним поближе, Н. увидел, что они стоят

над телами двух жестоко избитых цыган, находящихся в бессознательном

состоянии. Через несколько дней один из них скончался. По этому факту было

возбуждено уголовное дело, а Н. из свидетеля стал обвиняемым, а

впоследствии осужденным на 6 лет строгого режима. Он пишет, что не имеет ни

малейшего понятия, как развивались события на самом деле, но полагает, что

к избиению цыган причастен сын супругов Г., но так как все свидетели и

участники случившегося оказались из одной семьи, то дружно переложили

ответственность на него, а следствие, а затем и суд, не усложняя себе

работу, с их версией согласились и сфальсифицировали факты таким образом,

что появился обвинительный приговор, оставленный без изменения в

кассационной инстанции.

Гражданин К. осужден на 8 лет за убийство. Утверждает, что к этому

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9