Культура эпохи средневековья

Культура эпохи средневековья

Саратовский Государственный Технический Университет

Кафедра истории отечества и культуры

Реферат

на тему:

Культура эпохи средневековья

Выполнил:

студент группы PT-l2 Ужасный И.Ю.

Проверил:

Мысливцев В.Г

Саратов 2004

Содержание:

1. Введение стр. 3

2. Письменность стр. 3

3. Фольклор. Литература стр. 4

4. Живопись стр. 7

5. Архитектура

стр. 9

6. Прикладное искусство стр. 12

7. Изобразительное искусство

стр. 13

8. Быт

стр. 18

9. Список использованной литературы стр. 20

1. ВВЕДЕНИЕ

Страшный урон нанесло «Батыево нахождение» развитию культуры Руси,

материальной и духовной. Сожженные города и селения, храмы и крепости,

запустевшие пашни, гибель ремесленных мастерских и увод в плен их хозяев –

из тех, кто остался в живых; безвозвратная потеря выдающихся творений

иконописцев, зодчих, авторов летописных сводов и житий святых, повестей и

сказаний, русских и иноземных – таков был печальный итог кровавого смерча,

обрушившегося на русские земли. Б.А.Рыбаков в книге о ремесле Древней Руси

убедительно показал гибельные последствия монголо-татарского погрома для её

судеб: многие ремёсла пришли в упадок, некоторые из них возродились только

в конце XIV-XV вв. По наблюдениям Тихомирова, переписка книг, тоже почти

прекратившаяся после нашествия народов «незнаемых», начинает налаживаться в

XIV в. Широко известен факт замирания каменного строительства, которое

снова ведётся в Новгороде и Пскове, Твери и Коломне лишь с конца XIII –

начала XIV вв. Повседневные потребности и заботы заставляли русичей после

иноземного вторжения браться за топор и соху. На место сожжённых изб и

хоромов ставились новые, распахивались пашни. Там, где возможно,

возобновляли работу ремесленники. Жизнь, несмотря на горькие потери и новые

кровопускания ордынцев, требовала своё, и потомки тех несчастных, что

погибли в тяжкую годину ордынского нашествия или пострадали от него, но

остались в живых, могли одно - два столетия спустя с гордостью сказать, что

Русь выстояла, более того – окрепла материально, политически, духовно.

2. ПИСЬМЕННОСЬ

Русь отнюдь не была столь неграмотной. Знание письма, счёта требовалось

во многих отраслях хозяйственной и иной деятельности. Берестяные грамоты

Новгорода и других центров, различные памятники письменности (летописи,

повести и т.д.), надписи на ремесленных изделиях (монеты, печати, колокола,

предметы вооружения, ювелирного дела, художественного литья и др.) говорят

о том, что грамотные люди никогда не переводились на Руси, причём не только

в среде монахов, но и ремесленников, купцов. Имелись они и среди бояр и

дворян. Состоятельные люди вели письменный учёт в своих хозяйствах; от XVI

века сохранились различного рода учётные книги, документы духовных обителей

– монастырей, копии с документов более ранних времён. В распоряжении

учёных, несмотря на все потери Батыевой эпохи и боле поздних ордынских

ратей, имеется всё же немало рукописного материала за XIV-XV века. Это

документы (духовные грамоты, договоры великих, в том числе московских, и

дельных князей, хозяйственные акты русской митрополии, епископских кафедр,

монастырей), жития святых, летописи и многое другое. Появляются руководства

по грамматике, арифметике, лечению травами (азбуковники, травники и др.).

Накапливались практические наблюдения, знания по строительной технике

(необходимы были при возведении зданий), динамике (расчеты дальности полёта

камней, ядер из стенобитных и прочих приспособлений; из пушек, которые

появились в конце XIV века), прикладной физике (чеканка монеты, литьё

пушек, сборка и починка часовых механизмов), прикладной химии (изготовление

красок, чернил), арифметике и геометрии (описание земель, торговые дела и

пр.).

Описания явлений природы (затмения, землетрясения и т.д.) довольно часты

в летописях. Пользовались популярностью переводные сочинения –

«Христианская топография» Козьмы Индикоплова (путешественника VI века),

«Шестоднев» Иоанна, экзарха болгарского, «Громник» и др. Астрономические

наблюдения приводятся в русских рукописных сборниках; медицинские – в тех

же летописях (описание болезней). А сборник XV века, вышедший из Кирилло-

Белозёрского монастыря, включил комментарии Галена, римского учёного II

века, к сочинению Гиппократа, древнегреческого «отца медицины» (V-IV века

до н.э.). Выдающееся для своего времени значение имела «Книга сошному

письму» (середина XIV века) – в ней описаны способы исчисления земельных

площадей и налогов с них.

Круг географических знаний расширяли русский путешественники. Они

оставили описания своих странствий. Таковы новгородец Стефан, побывавший в

Константинополе (середина XIV века), Григорий Калика (вероятно, посетил тот

же город в XIV веке; позднее, под именем Василия Калики стал, новгородским

архиепископом), дьякон Троице-Сергиева монастыря Зосима (Константинополь,

Палестина, 1420 г.), суздальский инок Симеон (Феррара, Флоренция, 1439 г.),

знаменитый Афанасий Никитин, тверской купец (Индия, 1466-1472 гг.), купцы

Позняков, Коробейников (святые места, вторая половина XVI века). Русские

люди, проникавшие на север, в Сибирь, составляли описания, «чертежи»

увиденных земель, послы – статейные списки со сведениями о зарубежных

государствах.

Этапное значение имело появление в России книгопечатания. Ещё Иван III

пытался наладить это дело – пригласил печатника Варфоломея Готана из

Любека. Но тогда ничего не удалось сделать. Лишь в середине 16 века, при

Иване Грозном, началось печатание книг, сначала – так называемой

безвыходной печати (с 1550-х годов), потом – с выходными данными. Первая

такая книга - «Апостол», изданный 1 апреля 1564 г. Иваном Фёдоровым,

дьяконом церкви в московском кремле. Два года спустя он и его помощник Пётр

Мстиславец уехали в Литву. Сначала Фёдоров работал в белорусском Заблудове,

затем – на Украине, во Львове (до кончины в 1583 г.). Здесь он издал тот же

«Апостол», первый печатный букварь – «для пользы русского народа». А в

Москве продолжатели его дела, сыгравшего огромную роль в дальнейшем

развитии просвещения, опубликовали около 20 книг богословского содержания.

3. ФОЛЬКЛОР. ЛИТЕРАТУРА

После монголо-татарского нашествия тема борьбы с ненавистной Ордой

становится ведущей в устном народном творчестве. Старые персонажи в новых

редакциях былин, новых былинах спасают Киев от ордынских туменов (былина об

Илье Муромце и Калине-царе), избивают ордынских придворных (былина о

женитьбе князя Владимира), побеждают ордынцев в состязаниях (былина о

Добрыне и Василии Каземировиче). Герои былин отказываются везти в Орду

дань, как приказывает князь Владимир. Илья Муромец, выходец из народа,

выражает в былинах его интересы, прежде всего русского крестьянства.

В текстах конца XV-XVI веков Добрыня Никитич не только не везёт дань

Батуру Батвесову, но требует от него платить дань Руси – так изменилась

обстановка после 1480 года, когда Русь окончательно сбросила ордынское иго.

Та же антиордынская тема разрабатывается в литературе XIV-XV веков. С

нею тесно связана другая – тема киевского и владимирского наследия,

необходимости объединения русских земель. После Батыева нашествия

составляются повести и сказания – о разорении Рязани, Евпатии Коловрате и

многие другие; позднее – о Куликовской битве, нашествии Тохтамыша на Русь в

1382 году. Эти и многие иные сочинения включают в летописные своды.

Летописание, после спада второй половины XIII века, набирает силы в XIV

веке, особенно в XV веке. Своды, в начале которых обычно помещают «Повесть

временных лет» и тем самым подчёркивают идею преемственности в развитии

Руси, её культуры с киевских времён, составляются в разных центрах. А те

старались укрепить свою независимость (Новгород Великий, Рязань и др.),

утвердить себя в роли политического лидера - объединителя русских земель

Северо-Восточной и Северо-Западной Руси (Тверь, Нижний Новгород, Москва).

Постепенно на первое место в области летописания, да и культуры в целом,

выдвигается Москва. Первые летописные своды возникают здесь в XIV веке. А в

начале следующего столетия составляется большой свод при митрополите

Киприане. За ним следует вереница сводов XV—XVI вв. — от свода митрополита

Фотия до больших сводов времени Ивана III, Василия III и Ивана IV

(Вологодско-Пермский, Воскресенский, Никоновский и мн. др.). Эту работу,

колоссальную по объему и значению, венчает Лицевой; свод — та же

Никоновская летопись, дополненная 16 тыс. миниатюр! Они сопровождают текст

с древнейших времен до Ивана Грозного; рисунки, продолжая традиции более

ранних лицевых сводов и будучи основанными на них, — своего рода «окно в

прошлое» Руси, России.

Враждебные по отношению к Москве позиции отразили некоторые летописи

Твери, Новгорода Великого и др.

Обзор всемирной истории давали Хронографы XV— XVI вв.

«Жития» князей, иерархов церкви, причисленных к лику святых, прославляют

их деятельность (Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Стефан Пермский и

др.). Для «житийной» литературы характерны панегирический стиль,

торжественный, порой тяжеловесный язык. В то же время в ней встречаются

живые, реалистические описания жизни монастырей, их обитателей.

Имели хождение переводные литературные сочинения; из них, а также

различных сборников (например, «Пчела» — свод афоризмов знаменитых авторов)

образованные русские люди черпали мысли, изречения Демокрита, Аристотеля,

Менандра и других мудрецов, писателей.

В сочинениях религиозных вольнодумцев-еретиков XIV—XVI вв. (они не

сохранились, их содержание реконструируют по сочинениям

оппонентов—ортодоксов, постановлениям церковных Соборов) проповедуются

смелые суждения о необходимости «дешевой» церкви, ненужности церковных

таинств (причастие и пр.), икон. Оспаривали они тезисы о троичности Бога,

непорочном зачатии. Писали о равенстве людей, народов, вер. А Феодосии

Косой, смелый вольнодумец середины XVI в., обосновывал «рабье учение» с его

коммунистическими идеалами в духе Томаса Мюнцера. Он пытался воплотить их в

жизнь в рамках общины единомышленников.

Эти реформационные, гуманистические в основе своей идеи были задушены в

начале и середине XVI в., когда еретиков, преданных анафеме, сжигали на

кострах, ссылали, лишали церковного сана.

Примечательная черта XVI в. в области литературы - расцвет публицистики.

Авторы слов, посланий, поучений, трактатов развивают идеи централизации,

усиления великокняжеской, царской власти, роли церкви, о положении

крестьянства и др.

Окольничий Ф.И. Карпов, живший при Василии III, считал, что светская

власть должна основывать свои действия на «законе» и «правде», подчинять

«злых, которые не хотят излечиться и любить Бога». В реальной жизни он

видит совсем другое:

1. Понял, какими вредными и неугодными путями, хромыми ногами, со слепыми

очами ныне ходит земная власть и весь род человеческий.

2. В наши времена начальники не заботятся о своих подвластных и убогих, но

допускают, чтобы их притесняли несправедливые приказчики, которые не

заботятся о том, чтобы пасти порученное им стадо, но заставляют жить в

тяжких трудах и терпении.

Ему вторит Максим Грек (до пострижения — Михаил Триволис), его

современник, знаток античной философии, литературы. Афонский монах, приехав

в 1518 г. в Россию в качестве переводчика, так в ней и остался. Ученый инок

тоже полагает, что светская власть должна покоиться на правде, милости

(«правдою и хорошими узаконениями благоустроить положение своих

подданных»), согласовывать пожелания духовенства, боярства, воинства-

дворянства.

Максим Грек и князь Вассиан Патрикеев, из нестяжателей, обличают

монастыри за жажду накопительства, ростовщичество, спекуляцию хлебом и

прочие грехи. «Ради имений и славы», — писал В. Патрикеев, — монахи

забывают о Христовых заветах; плохо относятся к своим крестьянам:

— Убогую братью, живущую в наших селах, всячески оскорбляем.

Он же призывает к соблюдению евангельских принципов:

3. Не подобает монастырям владеть селами.

4. Сел не держать, не владеть ими, но жить в тишине и безмолвии, питаясь

трудом своих рук.

Отношение монахов к крестьянам возмущает и М. Грека: они «истязают их

бичами за большие процентные долги, которые они не в состоянии уплатить;

или же лишают их свободы и записывают себе навсегда в рабство; или, лишив

их имущества, изгоняют бедных с пустыми руками из своих мест».

Он тоже против того, чтобы монастыри имели села и, тем самым, зависимых

крестьян. В послании об Афонской горе пишет о монастырских старцах, которые

живут своим трудом.

В середине и третьей четверти столетия выступает со своими сочинениями

целая плеяда публицистов. И.С. Пересветов осенью 1549 г. подал предложения

о проведении реформ молодому царю Ивану IV Грозному. Изложены они в форме

челобитных и сказаний о взятии Магмет-салтаном Царьграда. Он – убеждённый

сторонник сильной самодержавной власти в России. Монарх должен опираться на

сильное и постоянное войско, ибо «воинниками он силён и славен». «Вельмож»

нужно держать в повиновении, страхе:

- Царю нельзя быть без грозы; как конь под царём без узды, так и царство

без грозы.

Для проведения успешной внешней политики (её, задачи в частности, -

присоединение Казани, освобождение славян от турецкого ига) необходимы

нововведения – денежное жалование «воинникам» - опоре царя и его политики;

централизация финансов, суда. Будучи гуманистом, он, как Карпов и др., -

противник холопства, поборник «правды» в деятельности людей, книжного

учения, философской «мудрости». Монарх, по его представлению, должен быть

мудрым, сильным человеком, а государство – светским и суверенным.

Ермолай-Еразм, священник кремлёвской церкви, иосифлянин по убеждениям,

противник нестяжателей и еретиков, предлагает облегчить положение крестьян

(например, заменить все их повинности одним оброком – пятой частью урожая).

«Больше всего полезны, - убеждён учёный монах, - пахари, их трудами

созидается главнейшее богатство – хлеб».

Из убеждения в необходимости «праведного стяжания» (т.е. прибыли) исходит

Сильвестр, протопоп Благовещенского собора в Московском кремле, духовник

царя, одно время очень близкий к нему (1550-е годы). Идеи эти развиваются в

«Домострое» - своде житейских, моральных правил, поучений, который он

редактировал.

Мысли о сильной самодержавной власти, централизации характерны для ряда

летописных, повествовательных памятников: летописца начала царства Ивана

Васильевича (50-е годы), Лицевого свода (60-70-е годы), «Степенной книги»

(1562-1563 гг., вышла из кружка митрополита Макария), Казанской истории (60-

е годы). Макарий и его книжники составили «Великие Четьи-Минеи» -

грандиозный свод из «житий» русских святых, богословских сочинений,

церковных уставов.

Несомненно, самые выдающиеся публицисты опричной поры – не кто иной, как

сам царь Иван Грозный и его оппонент князь Андрей Михайлович Курбский.

Первый из них в послании ко второму защищает незыблемые, с его точки

зрения, устои «самодержавства», по существу – деспотии восточного склада.

Князь, бежавший из России в Литву от репрессий, развязанных мнительным и

жестоким царём, разоблачает его поведение, террористические методы

правления в целом. Царь, упрекая Курбского за измену, исходит из принципа:

миловать, мол, своих подданных-холопов царь волен, да и казнить тоже. Его

оппонент, не приемля царской «лютости», считает, что монарх должен править

вместе с «мудрыми советниками», слушать их, а не быть неограниченным

самовластцем-тираном.

С осуждением говорится о действиях Василия III в пору окончательного

присоединения Пскова к России (1510 г.) в летописном своде 1567 г.

Корнилия, игумена Псково-Печерского монастыря; об опричниках-душегубах – в

новгородских летописях (например, о погроме Новгорода в 1570 г.).

Патриотизмом и гордостью пронизана «Повесть о прихождении Стефана

Батория на град Псков» (1580-е годы, автор – Василий, псковский

иконописец). В самом конце века появляются повести о царе Фёдоре Ивановиче

(автор одной из них – патриарх Иов).

4. ЖИВОПИСЬ

Эпоха национального подъёма времени Куликовской победы, включившая и

годы подготовки к отпору извечному врагу (60-е и 70-е года XIV в.), и время

после подвига русичей в ожесточённой схватке с Мамаем, вызвала к жизни

небывалый расцвет культуры. Ярче всего он выразился в живописи – фресковой,

иконописной. Выдающееся место в ней заняла новгородская школа. Это фрески

XIV в. на евангельские сюжеты церквей Фёдора Стратилата, Спаса на Ковалёве,

Михайловской в Сковородском монастыре, Благовещенской на Городище,

Рождественской на кладбище и др. Одни из них привлекают монументальностью,

торжественностью; другие – мягкостью, лиричностью. Тоже можно сказать и о

новгородских иконах.

Мощная кисть Феофана Грека (Гречина) прославила новгородское и

московское искусство. В Новгород он приехал в 1370-е годы. До этого работал

в Константинополе, Галате, Халкидоне, Кафе. В его творчестве сплавились

византийские и русские черты живописного мастерства. Он оказал несомненное,

и большое, влияние на русских живописцев. В Новгороде он расписывал

фресками церкви Преображения на Торговой стороне, Спаса на Ильине. Из его

школы вышли мастера, работавшие над упомянутыми выше фресками церквей

Фёдора Стратилата, а также Успения на Волотове, иконами «Донская

богоматерь», «Спас». Его манера письма обладает удивительной,

завораживающей внутренней силой, глубоким психологизмом, смелостью и

уверенностью рисунка. Недаром современники отмечают, что работал он

свободно, легко: находясь на подмостках и создавая свои гениальные фрески,

он одновременно беседовал со многими посетителями, которые стояли внизу, с

восхищением наблюдая за тем, что возникало на их глазах. Разговаривая с

ними, Феофан в то же время «обдумывал высокое и мудрое»; «чувственными же

очами разумными разумную видел доброту».

В 1390-е годы Феофан Грек переехал в Москву. Здесь он расписывал

кремлевские храмы — церковь Рождества Богородицы и придел Лазаря к ней

(вместе с Симеоном Черным), соборы Благовещенский (вместе с Прохором с

Городца и Андреем Рублевым), Архангельский.

Для Благовещенского собора в Нижнем Новгороде великий живописец создал

иконостас; сохранилась, к сожалению, лишь его часть. А московские росписи

совсем не дошли до нас.

Известность и признание, которые Феофан получил на Руси,

засвидетельствовал Епифаний Премудрый, известный автор «житий» святых, в

том числе Сергия Радонежского. Он пишет о художнике, как «изографе

нарочитом и живописце изящном во иконописцах», «преславном мудреце»,

«философе зело хитром». А на одной из летописных миниатюр Гречин изображен

за работой.

Его младший современник Андрей Рублев, величайший русский живописец

средневековой Руси, родился в 1360-е или 1370-е годы, скончался около 1430

г. Его судьба тесно связана с двумя обителями — Троице-Сергиевой и

московской Андрониковой. В первой из них он был «в послушании» у преемника

Сергия Радонежского — игумена Никона; вероятно, работал в иконописной

мастерской. Затем перешел в Москву, и здесь расписывал, вместе с Феофаном

Греком и Прохором с Городца, Благовещенский собор в Кремле (в летописях

известие об этом — под 1405 г.; это — первое упоминание о нем). Три года

спустя он, уже в содружестве с близким ему Даниилом Черным, трудится над

росписями Успенского собора во Владимире. Следующие его творения -фрески и

иконы Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря (середина 1420-х годов), в

конце жизни — фрески Андроникова монастыря.

Рублеву или его ученикам приписывают и другие работы, например, в

Звенигороде к западу от Москвы — росписи алтарных столбов Успенского собора

на Городке, алтарной преграды Рождественского собора Саввино-Сторожевского

монастыря. Предания говорят и о многих других фресках и иконах, как будто

им же написанных. Но это весьма проблематично. Во всяком случае нельзя не

видеть, что имя Рублева, его мастерство приобретали большую популярность,

которая сохранилась и в более поздние времена.

Самое прославленное произведение Рублева — «Троица» из иконостаса

Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря. Образы трех ангелов, явившихся

Аврааму, написаны в благородных античных традициях, с безупречной

изящностью, мягкостью, лиризмом. В иконе проявился истинно национальный

русский гений — ее гармоничность, нежность, прозрачность красок,

поэтичность и душевность отразили лучшие черты национального характера,

лиричность русской природы То же можно сказать об иконе «Спас» из

Звенигорода и других работах гениального мастера. Простота, ясность,

мягкость красок, образов, идеи мира, гуманности, источаемые его иконами и

фресками, делают творения Рублева высочайшими образцами живописного

мастерства, национального духа русского народа эпохи собирания земель

вокруг Москвы, открытой борьбы с Ордой, складывания великорусской

народности.

Иконы и фрески Рублева, он сам упоминаются в летописях. Иконы его дарили

Страницы: 1, 2, 3