Эволюционные и революционные изменения в форме государства

Территориальная организация бывшей ГДР, включавшая восемнадцать округов,

была преобразована в пять новых земель, которые были объединены принципом

новых федеративных земель. Границы новых административно - территориальных

единиц соответствуют старым, исторически сложившимся до 1945 года.

В последнее время в Европе наблюдается новый всплеск федерализма,

вызванный повышением экономической и политической самостоятельности

регионов в большинстве стран континента, и в особенности в рамках

Европейского Союза. Стремление к преобразованию унитарных государств в

федеративные затронуло крупнейшие европейские центры и сегодня уже

повсеместно воспринимается как объективный процесс.

В Италии, например, недавно была поставлена задача создания

«административного» федерализма, в результате чего предполагается

осуществить дальнейшую децентрализацию государственного управления. Этот

процесс должен затронуть как территориальную организацию государственной

администрации, так и бюджетные отношения между Центром и регионами. Цель

данной административной реформы заключается в том, чтобы применить принципы

частного сектора к работе государственных служб и тем самым повысить их

эффективность. Принятый в связи с этим рамочный закон передает региональным

и местным органам власти ряд полномочий, находившихся ранее в ведении

государства. К числу последних относятся, в частности, услуги в сфере

образования и здравоохранения, предоставление финансовых стимулов для

развития промышленного производства, городское строительство, вопросы

землепользования, общественные работы, защита окружающей среды и другие.

Указанные преобразования можно рассматривать в качестве важного шага по

трансформации унитарной системы государственного управления в федеративную.

В Соединенном Королевстве (которое у нас сплошь и рядом ошибочно

именуют Великобританией) нарастание центробежных тенденций проявляется в

попытках создания собственных законодательных органов власти в исторических

областях, в первую очередь в Шотландии. Это нововведение также будет, по

существу, означать образование нового европейского федеративного

государства с символической монархической властью, что, судя по всему, не

только не устранит сепаратистских тенденций, но может еще более усилить их.

Кроме того, отмена прямого правления Центра в Северной Ирландии может дать

дополнительный импульс к дальнейшему усилению федералистских веяний и в

недалекой перспективе — к пересмотру конституции страны.

В Бельгии поправка к конституции от 1993 года окончательно

зафиксировала новое государственно-правовое устройство страны: «Бельгия

является федеративным государством, состоящим из сообществ и регионов». При

этом была создана весьма сложная многоуровневая система управления: в

состав Бельгии вошли три сообщества (французское, фламандское и

германоязычное), три региона (Валлония, Фландрия и Брюссель) и четыре

лингвистических региона (франкоязычный, голландско (фламандско) язычный,

немецкоязычный и двуязычный столичный регион в Брюсселе). Более того,

многие представители общественных кругов этой страны (особенно во Фландрии)

настаивают на дальнейшем преобразовании государства в конфедерацию, что

означает весьма вероятное появление в ближайшем будущем на карте Европы

новых независимых государств.

Этот вывод сделан мной не случайно, так как в Европе и в мире в целом

наряду с созданием новых федераций идет процесс дробления уже существующих.

Свершившимися фактами стали распад Югославии и разделение Чехословакии,

прекратил свое существование Советский Союз, сохраняется высокая

вероятность выхода из состава Канадской федерации провинции Квебек, что, по

существу, приведет к исчезновению этого государства в качестве

экономического и политического фактора глобального значения.

Усиление федералистских тенденций представляет собой проявление более

обширного процесса — регионализации, которая заключается в повышении

экономической, политической и правовой самостоятельности территорий

(крупнейших административно-территориальных единиц), передачи в их ведение

значительной части полномочий центральной власти. В Европейском Союзе

регионы входящих в его состав стран получают представительство в органах

наднационального регулирования и приобретают возможность оказывать влияние

на политику Сообщества в целом. Термин «Европа регионов» уже достаточно

прочно вошел в лексикон официальных лиц и представителей академических

кругов не только в самой Европе, но и в России. Все большее распространение

получает точка зрения, согласно которой уже в недалекой перспективе

некоторые географические сегменты мирового сообщества необходимо будет

рассматривать как совокупность не государств, а регионов, составляющих эти

государства.

Конечно, трудно отрицать положительный эффект от введения единой

валюты, снижения тарифных и нетарифных торговых барьеров, от облегчения

свободы передвижения людей по территории Сообщества, от сближения

законодательных систем и от других уже осуществленных и намеченных к

осуществлению мер. Однако при всех позитивных достижениях налицо тенденция

к ослаблению органов государственной власти, к окончательному

разгосударствлению экономики и созданию новой, «ячеистой» структуры

общества, в котором каждая из ячеек независимо от других может быть

подвергнута прямому или косвенному воздействию извне.

Источником такого воздействия, согласно широко распространенной точке

зрения, принято считать Соединенные Штаты. Действительно, на общем фоне

ослабления связующих звеньев между регионами в рамках многих крупнейших

государств мира США продолжают выглядеть единым монолитом, демонстрирующим

положительные стороны федерализма. Основополагающим принципом американской

конституции, как известно, является территориальная целостность, а не права

человека, как в большинстве стран «либеральной» Европы и даже в России.

Любая деятельность, направленная на самоопределение отдельных штатов,

пресекается в корне (широкую известность получила, например, акция по

ликвидации горстки сепаратистов в штате Техас). К тому же в эту схему

хорошо вписывается идея однополярного мирового устройства, в котором

американской державе отводится главенствующая роль.

В государственном строе США и способе развития заложено много мин

замедленного действия, включая ярко выраженную этническую неоднородность,

многоконфессиональность, резкие различия между регионами в культурном и

социальном отношении и главным образом федерализм сам по себе. Эти мины при

определенных обстоятельствах могут быть достаточно быстро приведены в

действие, и тогда США окажутся приблизительно в таком же положении, в каком

в конце 1980-х годов предстал казавшийся доселе незыблемым Советский

Союз[40].

Тем не менее, как представляется, речь в данном случае должна идти не

столько о Соединенных Штатах как таковых и об «американском империализме»,

сколько о США как основном месте базирования международных финансовых

кругов, использующих в своих целях административный аппарат и военную мощь

этой страны. Разукрупнение общественных и политических структур в

глобальном масштабе обеспечивает для них если еще не сам контроль над

основным большинством стран мира, то возможность достижения такого контроля

в обозримом будущем. Так как центр тяжести мирового развития уже

переместился из производственно-экономической сферы в сферу финансовую,

основным препятствием для транснациональных финансовых групп остаются

институты власти национального уровня, то есть государства. Поэтому

всяческого поощрения удостаиваются усилия по их разделению и ослаблению, а

попыткам реальной консолидации оказывается активное сопротивление

(наглядный пример — заключение союзного договора между Россией и

Белоруссией).

В результате можно сделать вывод о том, что федерализм, возникший и

распространившийся как объективное явление, сегодня превратился в процесс,

в значительной мере контролируемый так называемым «мировым сообществом» и

международными финансовыми структурами.

Означает ли все вышеизложенное, что федерализм в современных условиях

в конечном итоге ведёт к развалу государственности в большинстве стран

мира? Избегая однозначно положительного ответа на этот вопрос, обратимся к

ситуации, которая сегодня сложилась в области федеративных отношений в

России, и к возможным последствиям происшедших сдвигов для политического и

экономического будущего нашей страны.

3.2 ФЕДЕРАЛИЗМ В РОССИИ

В числе многочисленных «мин замедленного действия», закопанных в

российской политической и идеологической почве, — постулат о неразрывной

связи между федерализмом и национальным государственным устройством. Может

сложиться впечатление, что эту точку зрения разделяют не только виднейшие

политические деятели, но и основная часть населения страны. Она характерна

также для ряда патриотических изданий, не говоря уже о либеральной прессе.

Так, показательно в этом отношении высказывание бывшего председателя Совета

Федерации Е. С. Строева в одном из его телевизионных интервью: «Развитие

федерализма в России является главной составляющей в деле укрепления

государства. С одной стороны, развитие федерализма означает всё большую

самостоятельность регионов, а с другой — даёт возможность объединяться на

благо России».

Даже в этом, на первый взгляд, корректном и безобидном утверждении

имеется серьезное противоречие. Первая его часть представляет собой

постулат, по сути дела, исключающий возможность рассматривать в качестве

главного фактора укрепления государственности какие-либо иные процессы,

кроме развития федерализма. Более того, как бы подразумевается, что таких

процессов вообще не существует и поэтому федерализм в России естествен, как

дневной свет.

В результате можно видеть, что вполне объяснимый реверанс в сторону

федерализма, исходящий от одного из первых лиц государства, может быть

истолкован и в обратном смысле, а именно — как стремление выдать желаемое

за действительное. И дело здесь не только в несовершенстве аргументации:

федерализм уже «автоматически» отождествляется с национальным развитием

России и рассматривается как очередная аксиома, не нуждающаяся в каких-либо

доказательствах.

Все эти рассуждения я привожу здесь для того, чтобы, во-первых,

показать необходимость осторожного отношения к идейным штампам «нового

поколения» и, во-вторых, заострить внимание на проблеме федерализма как

таковой.

Вопрос, как представляется, состоит не в том, хорош или плох

федерализм сам по себе, а в том, насколько он применим и оправдан в

современных условиях для крупнейших мировых держав, и для России в

особенности, и существуют ли другие пути развития национальной

государственности, которые могут быть использованы в будущем.

К настоящему времени в России сформировалась весьма своеобразная

система федеративных отношений (главным образом отношений между Центром и

регионами), которая по своей сути очень близка к государственному

устройству стран эпохи раннего феодализма. Российскому федерализму сейчас

присущи многие, если не все, отличительные черты данной формации, и, кроме

того, был приобретен ряд новых, усиливающих тенденцию к территориальному

дроблению. Наиболее показательным является принятие органами

представительной власти во многих регионах и последующая реализация

законов, противоречащих российской конституции. Количество таких законов

уже исчисляется сотнями, а сам процесс не только не вызывает активного

противодействия со стороны федеральных властей, но и нередко ими

стимулируется. В особенности это касается «прогрессивных» законов, прежде

всего закона о продаже земли, принятого, например, в Саратовской области и

Татарстане. Не вдаваясь в оценку плюсов и минусов данного закона, отмечу,

что он носит основополагающий характер для будущего социально-

экономического развития страны, и принятие его снизу тем более недопустимо,

так как оно коренным образом нарушает единство государственного

юридического пространства и усиливает неравенство в условиях

жизнедеятельности регионов.

Такое положение ещё более усиливает сходство нынешних субъектов

Федерации с ленными владениями, управление которыми, однако, не передается

тем или иным лицам, имеющим особые заслуги перед государством или даже лишь

заявляющим о личной преданности его интересам, а является призом в борьбе

за власть представителей центральной и региональных бюрократических

(зачастую полукриминальных) элит.

Фактически реализуется средневековое право вассалов чеканить

собственную монету, в качестве которой во многих регионах широко

используются разного рода платежные обязательства, векселя, купоны и другие

денежные суррогаты. Это, разумеется, никак не способствует укреплению

национальной валюты и одновременно служит весьма эффективным способом

уклонения от налогов.

В одном из своих телевизионных интервью бывший секретарь Совета

безопасности И. Рыбкин заявил о конституционном праве субъектов Федерации

иметь собственные вооруженные формирования. Вероятно, не вызовет особого

удивления признание нынешней властью за ними права вести локальные

междоусобные войны. Учитывая, что некоторые районы России являются объектом

не только международных, но и внутренних межрегиональных территориальных

споров, такой способ их разрешения не выглядит находящимся за пределами

реальности, тем более что его применение уже имело место (достаточно

вспомнить трагический осетино-ингушский конфликт, не говоря уже о событиях

в Чечне и вокруг нее). Это, пожалуй, станет последним главным атрибутом

феодализма, возвращаемого сегодня в Россию[41].

В то же время поступательное общественное развитие, в том числе в

сфере экономики, как известно, возможно лишь при достижении определенного

баланса между важнейшими компонентами данного общества, баланса, который

мог бы обеспечить динамическое равновесие в рамках той или иной страны на

достаточно продолжительный период времени. Отсутствие в России на

протяжении уже более десятка лет какого-либо развития вообще в значительной

(если не в определяющей) степени обусловлено именно усиливающимся

дисбалансом между основными общественными субъектами.

Вероятно, проблему федерализма необходимо рассматривать именно в

плане взаимоотношений между главными субъектами общества, вновь, но уже с

другой точки зрения выходя за пределы системы «Центр — регионы».

Под общественными субъектами в данном случае понимаются те составные

части общества, которые наделены правовыми полномочиями и способны сами по

себе воздействовать на процесс национального развития в материальной сфере.

По этому критерию могут быть выделены пять главных общественных субъектов:

государство;

региональные органы власти;

местные (районные и муниципальные) органы власти;

предприятие (компания);

личность (физические лица).

В этот перечень заведомо не включаются некоторые значимые социальные

величины: общественные организации (в том числе партии и профсоюзы),

религиозные институты, вооруженные силы и др. Их влияние на моральное и

духовное состояние общества может быть исключительно велико, но, обладая

существенными правами в юридической сфере, они практически (по крайней

мере, на сегодняшний день) не играют никакой роли в сфере экономической и

не могут оказать сколько-нибудь заметного прямого воздействия на

производство материальных благ, при этом лишь косвенным образом влияя на их

распределение.

Что же касается остальных «действующих лиц» в общественном

экономическом развитии, то баланс их интересов может быть достигнут за счет

соответствующего распределения между ними прав и обязанностей в

осуществлении хозяйственной, управленческой и иной деятельности. Иными

словами, столь афишировавшиеся еще недавно договоры о разграничении

полномочий между Центром и субъектами Федерации в идеале должны быть

распространены и на три остальных общественных субъекта. Разумеется, в

реальных условиях такого рода правовые соглашения вряд ли возможны, однако

вся совокупность юридических актов (включая государственную конституцию)

должна быть направлена на достижение некоего устойчивого полицентрического

эквилибриума.

В идеале правовые полномочия должны быть приблизительно поровну

распределены между общественными субъектами. Во многих развитых

государствах, в особенности унитарных, несмотря на некоторые «перекосы»,

можно наблюдать картину, близкую к оптимальной. Такое общество может быть

охарактеризовано как стабильное - сбалансированное. Его стабильность

определяется достаточным удельным весом правовых полномочий государственных

органов власти, а сбалансированность — тем, что ни один из общественных

субъектов не имеет доли полномочий, превышающей соответствующий показатель

для какого-либо другого субъекта в полтора раза[42].

В бывшем Советском Союзе на долю государства приходилось, по меньшей

мере, 70% суммарного объема правовых полномочий общественных субъектов[43].

Такой тип общества может быть назван стабильным - несбалансированным.

Стабильность советского общества по-прежнему определялась исключительно

высоким правовым потенциалом государства. В то же время

несбалансированность сама по себе является серьезным тормозом для

динамичного функционального развития, что в Советском Союзе на протяжении

длительного времени проявлялось достаточно очевидно и выражалось, как

известно, в низких темпах роста в последний период существования СССР, в

неэффективности экономики и нерациональности ее структуры и т. д.

Что мы можем наблюдать в этой области в России сегодня?

«Демократизация» общества и парад суверенитетов начала 90-х годов привели к

тому, что практически во всех российских национальных образованиях были

введены выборные посты президентов, приняты собственные конституции, многие

положения которых противоречат российской, а также множество законов,

направленных на укрепление экономической и политической самостоятельности

территорий, вплоть до провозглашения полной независимости (Чечня). В

«русских» краях и областях этот процесс протекал не столь интенсивно, но в

большинстве случаев привел к сходным последствиям. В результате сегодня

Россия превратилась в разнородный комплект регионов, характеризующийся

очень слабой степенью управляемости сверху. Такие положения конституций

некоторых субъектов Федерации, как, например, право предоставления

политического убежища гражданам иностранных государств (Татарстан) или

обязательное знание коренного языка для лиц, занимающих высокие

административные посты, хотя и встречают вполне понятное раздражение в

Центре, но вялые попытки привести эти законы в соответствие с

государственным Основным Законом (проще говоря, отменить их) в

действительности оказываются малоэффективными. Не выполняется главное

условие существования федерации — превалирование общегосударственных

законов над региональными. Вряд ли будет большой ошибкой утверждать, что

большинство регионов в своей общественно-политической и экономической жизни

сейчас руководствуется, прежде всего, собственными законами, вспоминая о

федеральных лишь в случае возникновения каких-либо разногласий с соседями.

Некоторые видимые успехи Центра в юридических столкновениях с субъектами

Федерации (отмена референдума в Ингушетии о создании независимой

прокуратуры; возобновление Калмыкией выплат в федеральный бюджет и

некоторые другие) были достигнуты не столько за счет законного

использования властных рычагов, сколько путем компромиссов (в том числе на

личностном уровне) с региональными лидерами. В итоге «демократизации»

системы государственного управления несбалансированное российское общество

практически утратило и компонент стабильности.

Как следствие сегодня в России мы наблюдаем тип общества, который

может быть определен как нестабильное - несбалансированное. По оценкам

А.Горохова, на данный момент на государство приходится около 25%

совокупного объема реальных правовых полномочий, в то время как доля

регионов достигла 45 - 50%. Удельный вес остальных общественных субъектов

(местных органов власти, предприятий и физических лиц) по-прежнему остается

на очень низком уровне (приблизительно по 8—10% у каждого). Государственная

правовая основа уже не выдерживает региональной нагрузки, и общество

находится на грани падения в «организационный штопор»[44].

Для придания российскому обществу стабильности иногда предлагается

изменить его основание, иными словами — рассматривать в качестве его

фундамента правовые полномочия не государства, а регионов. Фактически это

означает изменение государственного устройства с федеративного на

конфедеративное. Такой вариант развития событий в России в той или иной

форме неоднократно прогнозировался на страницах зарубежной печати и

считается сейчас весьма вероятным для будущего нашей страны.

Вместе с тем исторический опыт показывает, что в долговременном плане

конфедерация является нежизнеспособным образованием. Обычно вскоре после её

создания происходит либо ее преобразование в федерацию (что особенно

характерно для моноэтнических и сравнительно небольших по территории

государств), либо провозглашение полной независимости ее членов.

Для России переход к конфедерации явился бы благом лишь в одном —

единственном случае: если бы то же самое произошло во всех государствах

бывшего Советского Союза или, по крайней мере, в постсоветских странах,

непосредственно граничащих с РФ. Такая ситуация могла бы послужить основой

для добровольного последующего объединения регионов в новые государства, в

том числе на основе этнических, геополитических, экономических и иных

факторов, причем объединения безболезненного, практически исключающего в

своей основе политические и тем более военные конфликты. За счет этого

Россия могла бы вернуть многие исконно русские земли, «подаренные» в свое

время союзным республикам.

Однако в приграничных государствах СНГ, не говоря уже о балтийских

странах, сегодня не наблюдается ничего похожего. Более того, все наши

соседи более или менее чётко придерживаются линии на укрепление унитарной

составляющей в своем государственном устройстве. Такая процедура, например,

как выборы губернаторов, для большинства из них является непозволительной

роскошью, в том числе и с точки зрения территориальной целостности. Поэтому

сегодня конфедерация для России, скорее всего, будет означать вторую, и,

видимо, необратимую, стадию прогнозировавшегося территориального распада, в

том числе в существенной мере стимулируемого извне. В связи с этим

экстренно необходимым представляется поиск каких-либо иных способов

преодоления кризисной ситуации, сложившейся в системе российского

федерализма.

Часто приходится слышать, что нам необходимо учиться демократии и

федерализму. Важно понять, что у России нет времени на процесс такого

обучения. Если не произойдет радикальных сдвигов в механизмах развития

экономики и в системе государственного устройства, уже в ближайшие годы

страна может быть раздавлена экономически и ликвидирована как

геополитическое целое.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблема формы государства имеет не только теоретическое, но и

первостепенное практически - политическое значение. От того, как

организована и как реализуется государственная власть, определяющим образом

зависят эффективность государственного руководства, действенность

управления, престиж и стабильность правительства, состояние законности и

правопорядка в стране. Вот почему проблема формы государства имеет весьма

существенный политический аспект.

Своеобразие конкретной формы государства любого исторического периода

определяется, прежде всего, степенью зрелости общественной и

государственной жизни, задачами и целями, которые ставит перед собой

государство. Другими словами, категория формы государства непосредственно

зависит от его содержания и определяется им.

Форма государства в ходе исторического процесса развивается из его

признаков, первоначально выраженных в предпосылках государства. В ней,

прежде всего, воплощается связь населения в политическое целое, т.е. те

публично-властные отношения, которые позволяют рассматривать государство

как объединение индивидов, одномасштабное обществу, основанному на обмене

товарами и деятельностью. В форме государства воплощается природа и

организация публичной власти — системы учреждений, управляющих делами

общества.

Сказанное выше объясняет, почему теорию и историю форм государства

нельзя рассматривать и изучать отдельно. Теория отвечает на вопрос, как

организована власть в государстве, какими органами она представлена, каков

порядок образования этих органов, сколь длителен период их полномочий,

наконец, какими методами при этом происходит осуществление государственной

власти. История же объясняет, какая из известных форм государства наилучшим

образом подходит данному народу в данное время.

В своей работе я постарался уделить внимание и теории, и истории,

поскольку только на стыке наук мы можем воссоздать по-настоящему глубокую и

подробную картину общественно - политических и исторических метаморфоз.

История государственности открывает перед нами невероятное разнообразие

реально существовавших и существующих ныне политических институтов. Лишь

подходя к этому вопросу с позиций теории государства и её методов, мы

сможем выделить и обобщить закономерности изменений как эволюционного, так

и революционного характера, происходивших в мировой истории

государственности. Только делая осознанный выбор, мы можем уберечь себя от

внутригосударственных и международных конфликтов и кризисов, только

опираясь на многовековую историю политического развития человечества, мы

сможем сократить риск неконтролируемых и необратимых изменений в самой

структуре государства и общества.

В начале этой работы я ставил перед собой ряд теоретических задач, и в

заключении мне хотелось бы выделить и подытожить узловые моменты

проведённого мною исследования.

1. Представив эволюцию политических режимов с древности до наших дней

и выявив закономерности перехода посттоталитарного общества к

демократическому, я постарался приложить логику исторического развития к

нынешней ситуации в России, всё ещё находящейся в процессе авторитарных

трансформаций и наметил возможные пути развития политической ситуации в

нашей стране, опираясь на противоречия и реалии постсоветского периода.

2. Раскрыв основные условия и предпосылки появления тоталитаризма,

исследовав узловые сходства и различия конкретных тоталитарных режимов,

существовавших в XX веке, я сделал ряд выводов, изложенных выше и имеющих,

на мой взгляд, немаловажное значение для предупреждения и ликвидации угрозы

тоталитаризма сегодня и завтра, что по-прежнему остаётся, как показывает

политическая реальность, одной из главных проблем, стоящих перед

человечеством.

3. Исследовав эволюционные и революционные изменения в форме

правления, обращая при этом особенное внимание на различия в правовом

статусе главы государства (президента), я отметил некоторые закономерности,

позволяющие лучше понять суть изменений, происходящих в современных

государствах, а также осмыслить процессы трансформаций не только как смену

политического строя, но и как попытку синтеза различных моделей и идей,

обращение к уже имеющимся аналогам и поиск новых институциональных

механизмов.

4. Исследовав политическую историю России, Китая, Германии, Японии и

США в XX веке и построив графики политической истории этих государств, я

вывел из их сравнения основные закономерности соотношения политических

режимов и форм правления, реально существовавших там за последние сто лет,

что, на мой взгляд, само по себе представляет несомненный теоретический

интерес.

5. Исследовав изменения в форме территориально-государственного

устройства, происходившие как естественным, так и насильственным путём, я

выделил важнейшие закономерности и вероятные пути развития федерализма в

нашей стране и в мире, поскольку, на мой взгляд, это один из ключевых

вопросов, стоящих перед Россией и целым рядом восточноевропейских и

азиатских государств. От его решения зависит внутриполитическая

стабильность не только отдельных стран, но и целых регионов, а,

следовательно – и всего мирового сообщества.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Конституция Российской Федерации. М.: Новая волна. 1996. 64 С.

2. Алексеев С.С. Теория права. М.: Бек. 1994. 348 С.

3. Баталов Э.Я. Топология политических отношений. // Полис. 1995. №2.

– С. 8 - 21.

4. Бжезинский З., Хантон С. Политическая власть: США и СССР. М.:

Госюриздат. 1964. 380 С.

5. Васович В.К. Переход к демократии в посткоммунистических странах. //

Вестник МУ. Сер. 18. 1998. №6. – С. 19 – 48.

6. Внук В.К. Влияние распада биполярного мира на кризис региональных

политических систем. // Вестник МУ. Сер. 12. 2001. №2. – С. 42 – 53.

7. Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М.: Евразия. 1995. 206 С.

8. Гельман В.Я. Постсоветские политические трансформации: наброски к

теории. // Общественные науки и современность. 2001. №1. – С. 55 – 69.

9. Горохов А. Российский федерализм: кризис и возможная альтернатива. //

Москва. 2000. №4. – С. 146 – 163.

10. Дегтярёв А.А. Политическая власть как регулятивный механизм социального

общения. // Полис. 1996. – С. 108 – 121.

11. Дюверже М. Политические партии. М.: Юридическая литература. 2000. 448

С.

12. Зернов И.Н. Монархия как высшая стадия демократии. // Москва. 2002. №9.

– С. 169 – 177.

13. Златопольский Д.Л. Очерк о новых конституциях в странах Восточной

Европы Азии. М.: Юрист. 1996. 96 С.

14. Зубов А.Б. Унитаризм или федерализм: к вопросу о будущей организации

государственного пространства России. // Полис. 2000. №5. – С.32 – 54.

15. Зубов А.Б. Харизма власти: от современности к древности. // Восток.

1995. – С. 80 – 99.

16. Каменская Г.В. Больше федерализма – больше демократии. // Вестник МУ.

Сер. 12. 1997. №4. – С. 71 – 85.

17. Касымбеков М.Б. Особенности института президентства в странах второго и

третьего эшелонов модернизации. // Социально – гуманитарные знания.

2002. №3. – С. 247 – 257.

18. Качоха В. Проблема общего блага в современной демократии. // Вопросы

философии. 2000. №9. – С. 57 – 64.

19. Керимов Д.А. Философские проблемы государства и права. М: Госюриздат.

1984. 448 С.

20. Краснов Б.А. Теория власти и властных отношений. // Социально -

политический журнал. 1994. №3. – С. 83 – 105.

21. Кудрявцев Ю.А. Политические режимы: критерии классификации и основные

виды. // Известия ВУЗов. Правоведение. 2002. №1. – С. 195 – 205.

22. Кынев А.В. Институт президентства в странах Центральной и Восточной

Европы. // Полис. 2002. №2. – С. 126 – 137.

23. Латынов Р.А. Постсоветская Россия и опыт авторитарных демократий. //

Полис. 2000. №4. – С. 169 – 185.

24. Николайчук И.М., Терехов В.Ф. Демократия в стиле «non stop». // Новая

Россия. 1998. №1. – С. 76 – 84.

25. Орлов А.Г.. Президентские республики в Латинской Америке. М.: Юрист.

1995. 72 С.

26. Парамонов Б.И. Низкие истины демократии: демократия и власть. //

Звезда. 1995. №4. – С. 142 – 154.

27. Рассоха И.Н. Тезисы о тоталитаризме. // Полис. 1995. №2. – С. 147 –

155.

28. Ромашов Р. А., Сальников М. В. Авторитарный политический режим: попытка

объективной оценки. // Демократия и тоталитаризм: проблемы

противостояния. М.: Юридическая литература. 1998. 104 С.

29. Рязанцев В.В., Одинцов А.М. Федеративные проблемы российской

государственности. // Вестник МУ. Сер. 18. 2001. №1. – С. 44 – 65.

30. Сафонов В.Н. Соотношение форм правления и режимов правления. //

Социально – политический журнал. 1998. №1. – С. 112 – 121.

31. Сахаров Н.А.. Институт президентства в современном мире. М.:

Юридическая литература. 1994. 192 С.

32. Силин А.А. Философия и психология власти. // Свободная мысль. 1995.

№12. – С. 3 – 14.

33. Симония Н.А. О роли государства в общественном развитии. Запад vs

незападные модели. // Общество и экономика. 2000. №3/4. – С. 4 – 17.

34. Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. СПб. 1995. 304 С.

35. Фадеев Д.А. От авторитаризма к демократии. // Полис. 1992. №1/2. – С.

117 – 123.

36. Хропанюк В.Н. Теория государства и права. М.:ИПП «Отечество». 1993. 344

С.

37. Шестопал А.В. Из мирового опыта федерализма: федерализм по-американски.

// Общественные науки и современность. 1994. №1. – С. 45

– 70.

38. Шугарт М.С., Кэри Дж. М. Президентские системы. Современная

сравнительная политология. М.: Юрист. 1997. 360 С.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение А

[pic]

Приложение Б

[pic]

[pic]

Приложение В

[pic]

[pic]

-----------------------

[1] Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. СПб. 1995. С. 51.

[2] Керимов Д.А. Философские проблемы государства и права. М: Госюриздат.

1984.

[3] Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М.: Евразия. 1995.

[4] Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. СПб. 1995. С.

49.

[5] Алексеев С.С. Теория права. М.: Бек. 1994. С. 108.

[6] Там же. С. 109.

[7] Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. СПб. 1995. С.

50.

[8] Сафонов В.Н. Соотношение форм правления и режимов правления. //

Социально – политический журнал. 1998. №1. С. 114.

[9] Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. СПб. 1995. С.

55.

[10] Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. СПб. 1995. С.

56.

[11] Бжезинский З., Хантон С. Политическая власть: США и СССР. М.:

Госюриздат. 1964. С. 278.

[12] Краснов Б.А. Теория власти и властных отношений. // Социально -

политический журнал. 1994. №3. С. 103.

[13] Каменская Г.В. Больше федерализма – больше демократии. // Вестник

МУ. Сер. 12. 1997. №4. С. 71.

[14] Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. СПб. 1995. С.

64.

[15] Гельман В.Я. Постсоветские политические трансформации: наброски к

теории. // Общественные науки и современность. 2001. №1. С. 58.

[16] Симония Н.А. О роли государства в общественном развитии. Запад vs

незападные модели. // Общество и экономика. 2000. №3/4. С. 16.

[17] Васович В.К. Переход к демократии в посткоммунистических странах. //

Вестник МУ. Сер. 18. 1998. №6. С. 20.

[18] Фадеев Д.А. От авторитаризма к демократии. // Полис. 1992. №1/2. С.

117.

[19] Фадеев Д.А. От авторитаризма к демократии. // Полис. 1992. №1/2. С.

119.

[20] Рассоха И.Н. Тезисы о тоталитаризме. // Полис, 1995. №2. С. 152.

[21] Силин А.А. Философия и психология власти. // Свободная мысль. 1995.

№12. С. 10.

[22] Шугарт М.С., Кэри Дж. М. Президентские системы. Современная

сравнительная политология. М.: Юрист. 1997. С. 87.

[23] Дюверже М. Политические партии. М.: Юридическая литература. 2000.

С. 331.

[24] Шугарт М.С., Кэри Дж. М. Президентские системы. Современная

сравнительная политология. М.: Юрист. 1997. С. 259.

[25] Сахаров Н.А.. Институт президентства в современном мире. М.:

Юридическая литература. 1994. С. 10.

[26] Шугарт М.С., Кэри Дж. М. Президентские системы. Современная

сравнительная политология. М.: Юрист. 1997. С. 255.

[27] Дюверже М. Политические партии. М.: Юридическая литература. 2000. С.

107.

[28] Златопольский Д.Л. Очерк о новых конституциях в странах Восточной

Европы Азии. М.: Юрист. 1996. С. 90.

[29] Кынев А.В. Институт президентства в странах Центральной и Восточной

Европы. // Полис. 2002. №2. С. 136.

[30] Орлов А.Г.. Президентские республики в Латинской Америке. М.:

Юридическая литература. 1995. С. 63.

[31] Конституция Российской Федерации. М.: Новая волна. 1996. С. 46-49.

.

[32] Касымбеков М.Б. Особенности института президентства в странах второго

и третьего эшелонов модернизации. // Социально – гуманитарные знания. 2002.

№3. С. 252.

[33] Дегтярёв А.А. Политическая власть как регулятивный механизм

социального общения. // Полис. 1996. С. 118.

[34] Зернов И.Н. Монархия как высшая стадия демократии. // Москва. 2002.

№9. С. 170.

[35] Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М.: Евразия. 1995. С. 15.

[36] Рассоха И.Н. Тезисы о тоталитаризме. // Полис. 1995. №2. С. 148.

[37] Парамонов Б.И. Низкие истины демократии: демократия и власть. //

Звезда. 1995. №4. С. 144.

[38] Сафонов В.Н. Соотношение форм правления и режимов правления. //

Социально – политический журнал. 1998. №1. С. 117.

[39] Зубов А.Б. Унитаризм или федерализм: к вопросу о будущей организации

государственного пространства России. // Полис. 2000. №5. С.37.

[40] Шестопал А.В. Из мирового опыта федерализма: федерализм по-

американски. // Общественные науки и современность. 1994. №1. С. 63.

[41] Рязанцев В.В., Одинцов А.М. Федеративные проблемы российской

государственности. // Вестник МУ. Сер. 18. 2001. №1. С. 61.

[42] Рязанцев В.В., Одинцов А.М. Федеративные проблемы российской

государственности. // Вестник МУ. Сер. 18. 2001. №1. С. 48.

[43] Горохов А. Российский федерализм: кризис и возможная альтернатива.

// Москва, 2000. №4. С. 161.

[44] Горохов А. Российский федерализм: кризис и возможная альтернатива. //

Москва. 2000. №4. С. 162.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7