Эволюционные и революционные изменения в форме государства

течений правящего блока и следит за поддержанием баланса интересов его

участников. При том, что авторитарная власть, так же как и тоталитарная, не

ограниченa законом и во многом опирается на репрессии, авторитаризм не

носит всепроникающего характера и не стремится, как тоталитаризм,

политизировать население. Наконец, весьма существенным является различное

соотношение политической и экономической систем. Если для тоталитаризма

характерно стремление распространить прямое политическое регулирование и на

сферу экономики, то авторитаризм может сочетаться как с централизованной

экономикой, так и с рыночной, которая может быть весьма эффективна, При

авторитаризме, таким образом, политическая система обладает большой

автономией по отношению к экономической, в связи с чем и кризис

авторитарного режима развивается как внутриполитический, часто на фоне

высокой экономической конъюнктуры. Политическая система при тоталитаризме

гораздо более прочна, но она, как правило, срастается с экономикой. Именно

поэтому подрывает ее не внутриполитический кризис, а военное поражение либо

(как в нашей стране) кризис экономических структур. Таким образом, если

переход от авторитаризма к демократии означает, прежде всего, смену

политического режима, то переход от тоталитаризма к демократии

подразумевает и смену социально-экономического строя, что существенно

осложняет задачу. Значительно большие сложности возникают и в связи с тем,

что тоталитарная элита более однородна, чем авторитарная, поэтому

отстранение её от власти требует гораздо больших усилий[18].

Несмотря на указанные различия, многие закономерности, открытые при

изучении эволюции авторитарных режимов, действуют и в переходный период от

тоталитаризма к демократии. Вот почему для России так важен опыт

становления демократии в тех странах, где такая эволюция уже завершилась.

Переходный период от авторитаризма к демократии ограничен, с одной

стороны, началом кризиса авторитарного режима, а с другой, установлением и

началом стабильного функционирования одной из форм демократического режима.

Кризис авторитарного режима и его либерализация. Динамику вызревания

внутреннего политического кризиса авторитаризма можно представить себе в

виде совокупности кризисных явлений, часть которых охватывает

государственные институты и порядок их функционирования; другая же часть

представляет собой процессы, происходящие в политической элите, и она

связана с действиями отдельных лидеров, ускоряющими или замедляющими

созревание политического кризиса. Отдельно стоит вопрос о влиянии на кризис

авторитарного режима процессов, происходящих в гражданском обществе.

Очевидно, что все эти процессы и явления взаимосвязаны и могут быть

выделены лишь в аналитических целях.

Кризис институтов авторитарного государства связан, прежде всего, с

несовершенностью проблемы преемственности. Политическая система

авторитарного государства, как правило, строится таким образом, что процесс

принятия политических решений, в конечном счете, замыкается на одном

человеке — диктаторе, лидере военной хунты, авторитарной партии или блока

сил и т.п. Это значит, что нет четкой институционализации и регламентации

политического процесса. Система институтов носит вторичный характер:

парламент (если он есть), как правило, не представителен, назначение его

членов контролируется диктатором, законодательная власть фактически

подчиняется исполнительной. Последняя же, как и судебная, целиком

контролируется авторитарным лидером. Институты государства могут быть в

любой момент переформированы или распущены. Такая система нормально

действует, пока диктатор жив и здоров. По мере приближения его

естественного конца все острее встаёт проблема преемственности. Члены

правящей элиты, сознавая, что с уходом диктатора может образоваться опасный

вакуум власти, пытаются заранее реформировать систему принятия политических

решений, устранив её зависимость от одного человека и создав полноценные

органы государственной власти. Но таковыми они могут стать лишь в случае,

если диктатор добровольно согласится передать им власть. На это, как

правило, ни один диктатор не идет, если его к тому не вынуждают

обстоятельства. Слабость институциональной системы становится очевидной

после смерти диктатора.

Ослабление или развал правящего блока также относятся к внутренним

кризисным процессам авторитарного режима. По мере расщепления сферы общих

интересов и ослабления способности диктатора поддерживать равновесие в

авторитарном блоке могут возникнуть центробежные тенденции. Признаком его

ослабления является рост явных и скрытых политических конфликтов внутри

правящей элиты, вследствие чего режим уже не в состоянии противостоять

расширению плюрализма, существовавшего до этого лишь в рамках

господствующего союза сил; снижается эффективность решений, принимаемых

режимом, что ведет к ослаблению его легитимности.

Ослабление или потеря режимом легитимности, то есть общего согласия

по поводу законности существующей власти, является важной составляющей его

политического кризиса. Снижение легитимности, однако, не всегда вызывает

его кризис. Если правящая коалиция сплочена, а деятельность оппозиции не

допускается, то на уровне масс режим может быть вообще нелегитимен, но при

этом сохраняется политическая стабильность. Последняя же нарушается, когда

наряду с потерей авторитаризмом легитимности в обществе зарождается новая

сила, приобретающая большую легитимность.

Причины, приводящие к кризису авторитаризма, обычно развиваются

одновременно, взаимно усиливая друг друга. Так, споры вокруг

институционального урегулирования усиливают раскол правящего блока, что

приводит к снижению способности режима к репрессиям и, как правило, к

оживлению гражданского общества. Происходит снижение легитимности режима не

только на уровне масс, но и на уровне элит. В правящей элите возникают

течения, по-разному представляющие себе пути выхода из кризиса. Их может

быть несколько, но условно все данные течения могут быть разделены на две

группы. Сторонники "жесткой линии" считают необходимым повысить

сплоченность правящей элиты путем возврата к фундаментальным ценностям

режима. Если это невозможно, то положение может спасти перехват власти

одним из компонентов правящего блока (как правило, армией).

Сторонники "мягкой линии" считают такое решение опасным для режима,

так как оно не устраняет причины внутренних политических кризисов. Они

видят выход в приспособлении режима к изменившимся обстоятельствам путем

его контролируемой либерализации — предоставления гражданам некоторых прав

и свобод, перехода к "ограниченной демократии", иначе говоря, к такой

политической системе, при которой существуют формальные атрибуты

демократии: парламент, регулярные выборы, возможно даже оппозиционные

организации, но фактически ничего не меняется — процесс принятия решений

продолжает строиться на авторитарных принципах. Это значит, что реальная

конкуренция за политическую власть не допускается, и деятельность оппозиции

не может выходить за рамки, угрожающие основам системы.

Переход обычно начинается тогда, когда верх в элите берут сторонники

"мягкой линии", начинающие либерализацию. Понятие решения о либерализации

порождает в любом авторитарном обществе ряд однотипных тенденций, которые

различаются лишь по степени интенсивности. Оживление гражданского общества

является одним неизбежных последствий начала либерализации. Предоставление

некоторых свобод приводит к тому, что начинает возрастать интерес к

политике. Идет поиск новых идеалов и политических идентичностей. Растет

правозащитное движение, появляются независимые профсоюзы. Рано или поздно

неизбежно начинает формироваться открытая политическая оппозиция режиму.

Её возникновение ставит сторонников "мягкой линии" перед сложным

вопросом: как к ней относиться? Есть три варианта. Первый — подавить ее.

Издержки такого решения, однако, могут быть слишком велики — процесс

контролируемой либерализации прервется, проблемы породившие кризис,

останутся, возрастет международная изоляция режима. Второй — игнорировать

оппозицию, не подавляя ее, но и не допуская в "большую" политику. Это,

однако, ведет к радикализации оппозиции, к тому, что она приобретает ярко

выраженный антисистемный характер, отвергая как возможность сотрудничества

с авторитарной элитой, так и эволюционного перехода и выступая за полный

демонтаж системы, а уж потом за создание новой. Возрождение гражданского

общества поставляет ей новых сторонников, которые также становятся

приверженцами радикальных идей. В обществе нарастает конфронтация и раскол.

Это усиливает опасность насильственного прекращения либерализации

сторонниками "жесткой линии". Третий вариант — сотрудничество с оппозицией.

Оно выгодно обеим сторонам. Сторонники "мягкой линии" усиливают свои

позиции в борьбе с ортодоксами, а противники режима получают возможность

легализации.

Союзы с оппозицией означают возникновение в политической системе

важных предпосылок демократизации. Прежде всего, авторитарная элита

окончательно распадается, в политический процесс включаются и

неавторитарные силы. Это ведет к появлению элементов конкуренции, одной из

характерных черт демократии. Кроме того, союз части элиты с бывшими

противниками означает создание первого звена в цепи компромиссов, из чего и

вырастают в последующем сами демократические процедуры. Встав однажды на

путь компромиссов, либеральная часть правящей элиты вынуждена идти всё

дальше и дальше, ведь соотношение сил меняется, следовательно, компромиссы

приходится пересматривать. Осознание этого может привести к решению о более

глубокой реформе политической системы.

Первая реформа политической системы, проводимая сверху, как правило,

носит ограниченный характер. Правящая элита идет на признание

демократической конкуренции, предоставление избирательного права, но

одновременно стремится гарантировать сохранение за собой контроля над

государственной властью. Совместить эти, казалось бы, несовместимые вещи

обычно удается путем внедрения в новую политическую систему особых

"предохранителей" — многоступенчатых выборов, назначения части депутатов

сверху, а также мажоритарной способа голосования. Мажоритарная

избирательная модель, как правило, гарантирует преимущество сильнейшим

участникам политической игры. При своевременном проведении политической

реформы сильнейшим участником может быть именно либеральное течение

правящей элиты, так как обладает тем, чего нет у оппозиции, — развитой

инфраструктурой власти господствующими позициями на всех уровню

государственного аппарата, контролем над основными средствами массовой

информации. Усиливает её положение и инерция политического сознания

населения, особенно в провинции. Все это, в сочетании с умело подобранной

избирательной системой (которая может обеспечить завышенное

представительство провинциальных округов), нередко позволяет реформаторам

из элиты достичь своих целей.

Установление демократии. Если основным содержанием предыдущего этапа

было расширение индивидуальных и коллективных политических прав при

сохранении в политической системе авторитарных структур и авторитарного

режима функционирований, то на данном этапе происходит качественное

изменение политической системы: формирование демократических политических

институтов и структур, взаимодействующих на основе демократических

процедур. Двумя основными процессами установлении демократии являются

формирование конкурентной партийной системы и институционализация

демократических механизмов государственной власти.

Формирование конкурентной партийной системы начинается в процессе

подготовки и проведения первых свободных выборов. Сами политические партии

возникают уже в начале переходного периода, однако до проведения свободных

выборов их роль в политической жизни может быть невелика. Подготовка и

проведение многопартийных выборов превращает их в основных действующих лиц

политического процесса. Двойственная природа партий (с одной стороны, они —

институциональные силы, участвующие в принятии политических решений, а с

другой — социально-политические, мобилизующие граждан) позволяет им служить

связующим звеном между государством и гражданским обществом, создавать

прямые и обратные связи в политической системе, во многом определяющие ее

прочность. В результате выборов из десятков (а иногда и сотен) партий,

возникающих в период либерализации, выделяется несколько, обладающих

реальным весом. Именно они и образуют партийную Систему, при этом их

количество и характер взаимоотношений между ними определяют форму партийной

системы (например, двухпартийная, многопартийная), а также степень ее

конфликтности (конфликтная, консенсусная, смешанная). Конфигурация

партийной системы оказывает очень большое влияние на легитимность и

эффективность возникающей демократической политической системы, поэтому

важно, чтобы на этом этапе перехода усилия всех участвующих в нем сторон

были направлены на создание такой партийной системы, которая содействовала

бы сплоченности и действенности, а не расколу и параличу возникающей

демократии.

Инструментом влияния на форму партийной системы является

избирательный закон. Например, мажоритарная избирательная система в один

тур способствует возникновению двухпартийной системы. В конфликтном

обществе, однако, такая система может усугубить раскол. Пропорциональные

выборы могут привести к многопартийной системе, но если количество партий

слишком велико, то возникают проблемы с формированием стабильного

правительства. Конечно, влияние избирательного закона не следует

абсолютизировать. Тем не менее, разработка закона о выборах в переходный

период имеет чрезвычайно важное значение для стабильности и эффективности

создающейся политической системы[19].

Институционализация демократических механизмов государственной

власти является второй крупной проблемой, которая решается на этапе

установления демократии. Соотношение между исполнительной и законодательной

властью — один из основных вопросов, встающих перед любой молодой

демократией в процессе выработки конституции или доконституционного

формирования структур государственной власти. Формально речь идет о том,

какую из известных демократических моделей предпочесть: президентскую,

парламентскую или смешанную парламентско-президентскую. Фактически, однако,

главный вопрос — это определение объема полномочий исполнительной власти.

Естественный порыв "создателей" демократической политической системы —

обеспечить максимально точное представительство в парламенте и наделить

последний основными властными функциями. Зная, к чему приводит

бесконтрольное сосредоточение всей полноты власти у исполнительных:

органов, демократы видят свой долг в её передаче представительному органу —

парламенту. Однако, как показывает исторический опыт, сильный парламент в

сочетании со слабой исполнительной властью порождает неработающую модель

государственного управления. Несмотря на всю внешнюю демократичность и

представительность, она неспособна обеспечить ни выработку эффективного

политического курса, ни тем более его реализацию, что рано или поздно

приводит к хаосу и возрождению авторитаризма, может быть, в иных формах.

Исполнительные органы должны обладать значительной независимостью от

законодательных. Значительной, но не чрезмерной, иначе опять возрастет

опасность возврата к авторитаризму. Золотую середину необходимо искать в

зависимости от конкретных обстоятельств.

Вопрос о национально-территориальном устройстве страны во многих

случаях становится камнем преткновения в процессе становления демократии в

тех странах, где существенно представлены этнические, религиозные или

региональные субкультуры. Авторитарная система разрешения конфликтов

основана на жестком централизме государственной власти и насильственном

подавлении любого стремления к утверждению самобытности той или иной

субкультуры. Ликвидация авторитаризма естественно, приводит к возникновению

центробежных тенденций. В период становления демократии одной из основных

задач в подобных обществах становится поиск институционального механизма

учета интересов различных субкультур, их представительства и участия в

выработке решений.

Институциональный кризис, который был одной из основных причин начала

крушения авторитаризма. Легитимация нового режима позволяет восстановить

эффективность политической системы и долговременную политическую

стабильность. Переходный период от авторитаризма к демократии завершается.

В заключение несколько слов о том, насколько применимы уроки перехода

от авторитарных режимов к демократии в условиях нашей страны. Несмотря на

указанные различия авторитаризма и тоталитаризма, я полагаю, что чужой опыт

в преобразовании политической системы (ей у нас по традиции продолжают

уделять меньше внимания, чем экономической) может помочь нам значительно

снизить издержки переходного периода. Речь идет, прежде всего, об опыте

формирования политических институтов и структур демократии. На мой взгляд,

у нас практически не уделяется внимания формированию партийной системы,

которая является основой любого демократического режима. До сих пор нет

избирательного закона, позволяющего провести выборы, на которых могли бы

соревноваться не отдельные личности, а партии. При его разработке следовало

бы непременно учесть опыт регулирования "профиля" возникающей партийной

системы, накопленный при переходе от авторитаризма к демократии. Это важно

для будущей стабильности политической системы. Очень ценен для нас и опыт

создания демократической конституции, причём здесь можно было бы выделить

не столько сущностные аспекты (они различаются от страны к стране),

сколько саму процедуру разработки конституции; ее не следовало бы

навязывать с помощью машины голосования, она должна стать результатом

совместной разработки и консенсуса всех основных политических сил.

Не менее важен для нас и опыт консолидации демократических режимов.

Безусловно, и у нас существует проблема "перехода лояльности", хотя стоит

она совсем по-иному, чем при эволюции авторитаризма, так как у нас

сердцевину бюрократического механизма составляет партийный аппарат. Тем не

менее, как показывает уже наш опыт, без квалифицированных чиновников

"старого режима" нашей бюрократии не обойтись. Именно поэтому безоглядная

дискредитация бюрократии просто неразумна. Целиком применимо к переходному

периоду и положение о необходимости обеспечения лояльности политической

оппозиции, что многими нашими политическими лидерами, очевидно, не

осознается. Наконец, проблема легитимации самого демократического режима.

Она стоит у нас еще более остро, чем в странах, переживших авторитаризм.

Без ее решения стабильной политической системы у нас не будет. Именно

поэтому особая ответственность ложится на сегодняшнее демократическое

руководство, от эффективности действий которого во многом зависит то, сколь

быстро и безболезненно пройдёт Россия переходный этап.

1.3 ТОТАЛИТАРИЗМ: ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ЭВОЛЮЦИЯ

Тоталитаризм — это общественно-политической строй, при котором

государство полностью подчиняет себе все сферы жизни общества и отдельного

человека. Тотальный — от латинского слова «TOTALIS» — и означает всеобщий,

всеобъемлющий. Именно всеохватностью своего надзора тоталитаризм отличается

от всех других известных истории форм государственно-организованного

насилия — деспотии, тирании, абсолютистской, бонапартистской и военной

диктатур.

Термин "тоталитаризм" ввели в политический оборот в 20-е годы

итальянские критики Б.Муссолини, затем он сам использовал этот термин для

характеристики фашистского государства. Понимаемый широко — как

политический режим, как модели социально-экономического порядка и "нового

человека" и как идеология — именно в этом виде тоталитаризм является

феноменом XX в. Его возникновение связано, прежде всего, с трудностями

модернизации, перехода общества к индустриальной стадии развития, с

попытками правящей элиты преодолеть эти трудности путем "чрезвычайщины" —

огосударствления, сверхбюрократизации, униформенной политизации и

милитаризации всего общества. Сущность тоталитаризма заключается в том, что

в результате указанных процессов устанавливается бюрократическая (военно-

бюрократическая) диктатура, фактически отражающая интересы государственного

(партийно-государственного) аппарата, а также — отчасти — интересы

представителей разного рода маргинальных групп, деклассированных элементов,

из которых в значительной степени этот аппарат и формируется.

В литературе различают два "классических" типа тоталитаризма — правый

(фашизм, национал-социализм) и левый (сталинизм, маоизм). Их

противопоставление игнорирует общность внутренней природы обоих явлений,

прежде всего огосударствления основных сфер жизнедеятельности общества,

неограниченной власти государства над человеком, в т.ч. и через механизмы

идеологической обработки. Наличие этой, самой характерной, черты

тоталитаризма позволяет отличать его от авторитарного режима.

Следующие "родовые" черты в совокупности определяют тоталитаризм при

всем разнообразии его этнонациональных, цивилизационных личин:

а) неприятие демократических прав и свобод — слова, печати, собраний,

объединений и т.д.; б) всевластие (включая монополию на информацию)

корпоративных организаций иерархического типа; в) государственная и/или

находящаяся под жестким бюрократическим контролем частная собственность на

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7