Профессиональная преступность

отличительные признаки профессионального преступника на общем фоне

антиобщественной деятельности тех или иных категорий правонарушителей: 1)

совершение преступлений как источник средств существования; 2) осознание

себя преступником; 3) определенное положение в преступном мире и

принадлежность к среде профессиональных преступников. Причем положение в

этой среде достигается совершением преступлений, а преступное поведение

предписывается групповыми неформальными нормами. Следует отметить, что как

и ученые 19 века — начала 20 века, современные зарубежные криминологи не

дают определения профессиональной преступности. Они лишь констатируют, что

профессиональная преступность включает мошенничество, кражи из магазинов,

карманные кражи, фальшивомонетничество, подделку документов. Однако это

слишком ограниченный, на мой взгляд, перечень профессионализированных видов

преступлений, если принять во внимание, что к центральному признаку

профессионального преступника относится существование его за счет

преступной деятельности.

Можно отметить, что профессиональные преступники больше подвержены

наркомании и алкоголизму: соответственно 36% и 30%. Однако по своему

поведению в местах лишения свободы они ничем не отличаются от основной

массы осужденных. Таким образом, можно прийти к выводу, что имеющиеся в

зарубежной криминологии теоретические разработки проблемы профессиональной

преступности не достаточно четки и удобны для использования в практических

целях — для изучения личности профессионального преступника, классификации

ее видов, разработки мер борьбы и т.д. Кроме того, профессиональную

преступность нередко отождествляют с формами организованной преступности.

Поскольку эти виды преступности имеют много общего и представляют для

нашего общества уже не только теоретический интерес, целесообразно также

рассмотреть основные положения, связанные также с понятием организованной

преступности.

1.2.1 Понятие организованной преступности и ее характерные черты.

Определение организованной преступности было дано в США министерством

юстиции и ФБР в 1975 году для использования его в специальных программах

борьбы с этим явлением. Согласно этому определению, “организованная

преступность есть деятельность любой группы лиц, чьи основные занятия

связаны с нарушением уголовных законов в целях получения нелегальных

доходов, а также возможности заниматься рэкетом и в случаях необходимости

сложными финансовыми манипуляциями”. Следует отметить, что организованную

преступность во многих штатах США определяют по-разному, но суть сводится к

одному — к наличию организации (группы), установленной субкультуры в ней и

к занятию преступным бизнесом. При этом дефиниции чаще всего содержат

элементы, характеризующие не организованную преступность как социальное

явление, а уголовно-правовые признаки, обуславливающие понятие

организованного преступления. В частности, в штате Калифорния под

организованным преступлением понимают деяние, совершаемое двумя и более

лицами в течение продолжительного времени. Далее следует перечень пяти

преступных сфер: 1) рэкет; 2) аморальные действия (запрещенные услуги —

проституция, наркотики, азартные игры); 3) сбыт краденого; 4) генги; 5)

террористические группы. Штат Делавар — “группа, действующая вне закона с

целью получения для себя материальных выгод“.

Как видим, организованная преступность оценивается по-разному даже

правоприменительными и законодательными органами одного и того же

государства, где она достигла значительных размеров, проникнув в сферу

экономики и управления. В последние годы отмечается тенденция к

распространению более мелких, но устойчивых мобильных групп преступников,

что, очевидно, обеспечивает им большую безопасность. Поэтому более удачное

криминологическое определение организованной преступности дано, на мой

взгляд, Р. Колдуэллом. Он выделяет восемь основных ее признаков: 1)

организация группы в целях занятия преступлениями как профессией в течение

более или менее длительного срока; 2) централизация власти в руках одного

или нескольких членов группы; 3) создание денежных фондов для нужд

организации; 4) специализация группы в целом на определенных преступлениях

и распространение внутригрупповых функций; 5) монополистические тенденции;

6) коррумпирование, которое выражается в создании системы связей с судьями,

полицейскими, врачами, политическими деятелями, администрацией; 7)

установление жесткой дисциплины, неукоснительное подчинение установленным

правилам поведения; 8) тщательное планирование с минимальным риском

преступных операций. И хотя отдельные признаки детализируют друг друга

(например, 4 и 8), в целом они дают четкое представление о том, из чего

складывается организованная преступная деятельность. Эти структурные

компоненты, выделенные Р. Колдуэллом, в той или интерпретации повторяются в

исследованиях современных зарубежных криминологов. Так, в упоминавшейся

ранее классификации видов преступной деятельности организованная

преступность характеризуется следующими систематизированными элементами:

организация преступного бизнеса в форме рэкета, проституции, контрабанды

наркотиков, азартных игр; принадлежность к группе, предписывающей

совершение преступлений, служащих источником существования;

совершенствование преступной деятельности и изолированность от общества;

незаконная деятельность, пользующаяся спросом со стороны законопослушного

общества; наличие экономически оправданного риска; наличие у членов группы

(мафии) больших возможностей в законопослушном обществе; сокрытие

преступной деятельности от публики; поддержка организованной преступности

со стороны политиков и полиции. Подобная же преступность наблюдается в

Италии и Японии. В других странах она выражается не в форме мафии.

Например, специалисты ФРГ, отмечая исключительную общественную опасность

организованной преступности, понимают под ней и описывают устойчивые

организованные группы, занимающиеся различными видами корыстно-

насильственных преступлений.

Характерными чертами современной организованной преступности являются ее

мобильность, проникновение в сферы экономики, государственного управления

высокоразвитых стран, что ведет к изменению ее структуры, преступной

ориентации и географии. Организованная преступность в этой связи,

приобретает международный характер, когда преступные организации имеют свои

филиалы и представителей в других странах. А это в свою очередь ведет к

изменению структуры преступности в той или иной стране, где обосновывается

мафия. Последнее особенно ярко можно проследить на динамике посягательств,

связанных с похищением культурных ценностей, сбытом наркотиков,

проституцией, азартными играми. Итак, профессионализация преступника,

согласно зарубежной криминологии, — закономерный процесс устойчивой

противоправной деятельности, обуславливающий формирование двух

взаимосвязанных видов преступности — профессиональной и организованной.

1.3 Изучение профессиональной преступности в отечественной криминологии.

Одним из факторов роста преступности и особенно профессиональной явилось

влияние идей анархизма, которые впоследствии трансформировались в чисто

блатные формы поведения. Основными же причинами уголовных проявлений

выступали голод, нищета и безработица. Обнищание народных масс усугублялось

разграблением государства армиями интервентов, причинивших материальный

ущерб на сумму 77 млрд. золотых рублей. Однако эти коренные причины в

большей мере были общими для всей преступности. Основу профессиональной

преступности в 20-е гг. составляла детская беспризорность — результат

гражданской войны и интервенции. Это явление достигало колоссальных

размеров. Основная масса беспризорных на протяжении многих лет добывала

средства к существованию как придется, чаще всего кражами, которые, были

типичным преступлением, совершенным ребенком и подростком. В последующие

годы многие виды корыстных преступлений были связаны с нэпом. С одной

стороны — преступления нередко совершали сами нэпманы, а с другой — они

становились потенциальными жертвами, криминализирующими специфическую

категорию уголовников, которые их обворовывали, грабили, вымогали у них

деньги и ценности. Особенно увеличилось в эти годы число насильственных и

корыстных преступлений. К наиболее распространенным преступлениям

насильственной группы относились умышленные убийства. Однако удельный вес

убийств по корыстным мотивам был не высок. Они составляли в 1924 году около

18,6%. К распространенным и опасным имущественным преступлениям первых лет

становления Советской республики относились бандитизм, разбойные нападения

и грабежи. При анализе уровня бандитизма следует иметь в виду, что

уголовное законодательство, а вслед за ним и юридическая литература тех лет

считали групповой разбой бандитизмом (ч.2 ст.184 УК РСФСР 1922 г.).Если

учесть, что разбойные нападения практически во всех случаях совершались

группой лиц, то нетрудно понять, почему статистический показатель

бандитизма был так велик. По мере того как в стране налаживалась нормальная

жизнь, количество бандитских проявлений сокращалось. Если в 1922 году в

Российской Федерации было возбуждено 2097 уголовных дел о бандитизме, то в

первом полугодии 1927 года лишь 573. Вспышка бандитизма отмечалась затем в

период коллективизации. Причем мотивы политического характера кулаков

весьма быстро приобретали типичную уголовную окраску, а банды превращались

в профессионально организованные сообщества разбойников. Если говорить о

грабежах, то они в криминологическом аспекте мало чем отличались от

разбойных нападений, совершались также группами, из которых лишь 15%

относились к устойчивым шайкам, возглавлявшимся профессиональными

преступниками. Особое место в структуре преступности 20-х годов занимали

кражи, удельный вес которых среди всех преступлений составлял 23%, а среди

имущественных — 73%. В первый месяц после мартовской амнистий 1917 года

только в Москве было совершено 6884 кражи. В последующие годы ежемесячно

совершалось свыше тысячи краж. Эти преступления, как и в дореволюционной

России, являлись основной специальностью профессиональных преступников.

Так, московский уголовный розыск (и не только он) дифференцировал воров на

следующие основные категории: 1) взломщики; 2) “домушники”; 3) “монтеры”,

“прислуга” и т.д. 4) “наниматели квартир” и пр.; 5) карманщики городские;

6) карманщики крупные, “марвихеры” высшей марки; 7) воры-отравители; 8)

железнодорожные воры, крадущие на вокзалах; 9) похитители железнодорожных

грузов; 10) воры велосипедов; 11) конокрады; 12) “церковники”;

13) “городушники” — похитители из магазинов; 14) “вздерщики”, крадущие при

размене денег; 15) “хипесники”, обкрадывающие посетителей любовницы-

проститутки; 16) скупщики краденого; 17) грабители; 18) “подкладчики”; 19)

содержатели воровских притонов.

Однако эта установленная уголовным розыском классификация воровского

преступного мира далеко не исчерпывающа. Достаточно сказать, что карманные

воры имели до десяти разновидностей, каждая из которых делилась на мелкие в

зависимости от специализации преступника. От других категорий

правонарушителей воры отличались большей степенью социальной деградации.

Например, среди карманников каждый второй вор рецидивист был алкоголиком

или наркоманом. В 13-14 лет преступники были уже знакомы со всеми

негативными сторонами жизни, причем 25% из них — с развратом. Отсюда

малограмотность лиц данной категории. Среди них каждый пятый не умел читать

и писать. Говоря в целом о кражах 20-х годов, следует подчеркнуть, что воры

специализировались преимущественно на тайном похищении частного имущества.

Похищения государственного и общественного имущества тогда осуществлялись,

как правило, в форме растрат и мошенничества. Однако с профессиональной

преступностью были связаны не только растраты, но и спекуляция, которая

превращалась в источник средств существования и наживы.

Мошенничество характеризовали те же количественные и качественные

изменения. Огромных размеров достигло тогда “нэпманское” (торговое)

мошенничество. Оно заключалось в организации всевозможных фиктивных

торговых ведомств, “продаже” несуществующих товаров (“воздуха”) и т.п.

Мошенники, как и воры, различались по специальностям и в середине 20-х

годов представлялись 13-ю основными категориями преступников. В этот период

значительно активизировалось профессиональное мошенничество под видом

продажи кладов, антиквариата, с помощью поддельных дубликатов накладных на

несуществующие грузы (“продавцы воздуха”). В действительности мошеннических

специализаций было больше, ибо, мошенники совершенно не поддаются какой-

либо классификации, поскольку обман так же разнообразен, как и человеческая

изобретательность. В последующее десятилетие (1926-1936 гг.)

индустриализации отмечалось последовательное позитивное изменение динамики

и структуры преступности. Если в 1927 году число осужденных на 100 тыс.

населения составляло 1010 человек, то в 1928 году — 980. Снижение

преступности закономерно приводило к изменению ее структуры. Перестали

доминировать контрреволюционные преступления, бандитизм, значительно

сократилось количество убийств и разбоев. И хотя корыстные преступления во

многом определяли степень профессионального профессионализма, нельзя не

учесть, что 66,3% преступности приходилось на сельскую местность. Между тем

профессиональная преступность — явление в большей мере городское. Поэтому в

начале 30-х годов в стране не случайно становится заметной тенденция

снижения профессионализации преступников в целом, отход от преступной

деятельности воров-рецидивистов с дореволюционным стажем.

Анализ преступности и степени ее профессионализации с 1935 по 1960 гг.

затруднен из-за отсутствия за тот период данных научных исследований.

Вместе с тем, согласно статистике органов внутренних дел, при общей

тенденции сокращения преступности ее структура к концу 50-х годов

характеризовалась следующим образом. Две трети преступлений, регистрируемых

по линии уголовного розыска, составили имущественные. При этом самыми

распространенными оказались кражи. Их удельный вес превышал 40%. В числе

краж доминирующее положение занимали кражи личного имущества (выше 65%),

среди которых более 30% — кражи из квартир. Так как в Мосгорсуде за период

с 1946 по 1959 гг. рассматривались дела о квалифицированных преступлениях,

то предполагалось получать данные о высокой профессионализации воров. Но

это не нашло подтверждения, даже не смотря на существование в указанный

период группировок профессиональных преступников. Вместе с тем специальный

рецидив среди ранее судимых воров достигал 70%, что не могло не

свидетельствовать об определенном уровне профессионализма преступников и

наличии профессиональной преступности в 50-х годах. Последнее

подтверждается материалами теоретической конференции по вопросам советского

исправительно-трудового права в 1957 году, на которой отмечалось, что

профессиональная преступность и рецидив в стране есть, и с этим необходимо

вести самую решительную борьбу.

2. Особенности профессиональной преступности на современном этапе.

Изменение структуры профессиональной преступности на современном этапе

вызвало увеличение ее общественной опасности. Достаточно проанализировать

практику применения уголовного законодательства первой половины 80-х годов,

чтобы убедиться в том, что подавляющее большинство деяний относится к

категории квалифицированных. Так, число осужденных за кражи личного

имущества по ч.1 ст. 144 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других

союзных республик по отношению к числу осужденных по чч. 2 и 3 той же

статьи УК РСФСР составило в 1985 году 14,4% (в 1928 году за простую кражу

осуждалось 58,8%). Число осужденных за квалифицированный грабеж почти в

восемь раз больше, чем за простой. Аналогичные показатели квалификации

отмечаются и по другим видам имущественных и хозяйственных преступлений,

что не может свидетельствовать о снижении общественной опасности структуры

преступности и ее видов. К одной из опасных тенденций имущественных

преступлений относится возрастание числа разбойных нападений с

проникновением в жилище и на водителей автотранспорта. С начала 70-х годов

они увеличились более чем в десять раз. Их удельный вес достигает в крупных

городах 25-30% от общего числа совершенных разбоев. При этом следует учесть

то обстоятельство, что в силу разного рода объективных и субъективных

причин в официальную отчетность МВД СССР попадала лишь десятая часть таких

преступлений.

Отмечается также изменение характера насилия над потерпевшим и степени

тяжести телесных повреждений. По данным научного исследования, в 80-е годы

в каждом третьем случае (в 20-е годы лишь в 11% случаев) жертвам

причинялись тяжкие и менее тяжкие телесные повреждения, в 5% случаев они

были убиты. Каждое пятое преступление было связано с пытками потерпевших,

для чего преступники использовали электронагревающие приборы (паяльники,

утюги), примусы; имитировалось повешение, вводилась под кожу вода,

использовались наркотические вещества.

Изучение состояния корыстно-насильственной преступности позволяет прийти

к выводу о наметившейся, пусть еще и малозаметной, тенденции реставрации

бандитизма. В бандитских группах обнаружилась достаточно высокая степень

профессионализма преступников, проявившаяся в их узкой специализации на

объектах и предметах посягательств, способах совершения преступлений и

технической оснащенности. Как и при разбоях, обращает на себя внимание

крайняя жестокость по отношению к жертве.

Структурные изменения преступности, связанные с устойчивостью

криминальной деятельности и, как следствие этого, стабильностью отдельных

видов преступлений, не могли не отразиться на характере групповой

преступности. Негативные тенденции, связанные к активизацией преступного

профессионализма, оказались более заметными и ярче выраженными. Следует

отметить тот факт, что устойчивость криминальной деятельности стала присуща

также и несовершеннолетним правонарушителям. По данным проведенного

исследования, удельный вес несовершеннолетних в числе организованных

преступников составил 11%, среди квартирных воров достиг 19%, а

карманных — 30%. Причем в последние годы отмечается заметный приток в среду

карманников лиц в возрасте 14-16 лет, что создает предпосылки для их

последующего рецидива и профессионализации. Специальный рецидив относится к

очевидному показателю первого элемента криминального профессионализма.

Однако среди профессиональных преступников значительно число лиц,

систематически совершающих преступления в виде промысла, но не привлеченных

по ряду причин к уголовной ответственности. В определении численности лиц

данной категории имеются серьезные трудности, поскольку нет ни статистики,

ни даже методики выборочных исследований. Однако установлено, что ранее не

судимая категория профессионалов достаточно многочисленна среди карточных

мошенников и “наперсточников”, “ломщиков чеков”, вымогателей, лиц,

сбывающих наркотические вещества, и т.п. Криминологическим показателем

устойчивости и систематичности преступной деятельности являются также

данные о преступниках, не занятых общественно полезным трудом, что

достаточно убедительно свидетельствует о явном наличии такого показателя,

как удовлетворение ими материальных потребностей с помощью преступлений

против собственности. Говоря об устойчивости определенного рода преступной

деятельности, нельзя не отразить еще одну сторону данного признака —

удельный вес преступников-бродяг. Лица без определенного места жительства и

рода занятий (бродяги), полностью утратившие связь с той или иной

социальной средой правопослушных граждан, с трудовыми коллективами, не

принимающие никакого участия в общественной о производственной жизни.

морально опустившиеся и живущие за счет других, составляют не что иное, как

деклассированную группу. Среди бродяг и попрошаек значительна доля

профессиональных преступников, в том числе “дисквалифицированных”. Само

занятие бродяжничеством становится своеобразной профессией “свободного”

человека. Для бродяг типичны противоправные способы существования,

криминальная стратификация (иерархия), своя субкультура и даже “идеология”.

Удельный вес квалифицированных преступников из числа бродяг (с учетом

труднораскрываемых преступлений, совершаемых ими) относительно большой,

среди воров он составляет до 4%, разбойников — свыше 5%, карманных воров —

22%. Таким образом, без преувеличения можно сказать, что мы имеем целую

армию потенциальных преступников, живущих за счет общества. Это

обстоятельство не может не вызывать серьезную тревогу как в социальном, так

и криминологическом аспектах. Устойчивость преступно-профессиональной

деятельности связана не только со специализацией и совершением однородных

преступлений. Ее следует рассматривать значительно шире. С одной стороны,

она способствует расслоению уголовной среды, ее стратификации, с другой —

ведет к корпоративности целого ряда сформировавшихся категорий устойчивых

преступников. Поэтому современная среда профессиональных преступников как в

местах лишения свободы, так и вне их имеет четкую иерархию в зависимости от

рода противоправной деятельности. Существование таких категорий

преступников, как “воры в законе”, “авторитеты” и т.д. свидетельствует о

наличии не просто уголовной “профессии”, а о своеобразных направлениях в

криминальной деятельности.

Квалификация профессиональных преступников

Для познания особенностей профессиональной преступной деятельности

недостаточно лишь внешних показателей, характеризующих количество

преступлений, место, время, способ и орудия их совершения. Необходима

своеобразная характеристика преступного поведения, которая отражает степень

подготовки субъекта к выполнению определенных действий, эмоциональное и

психическое его состояние, спецификацию приемов совершения преступлений,

соотношение активности преступной деятельности и квалификации субъекта и

другие. При выборе того или иного вида преступлений (кража, мошенничество,

разбой, вымогательство) или универсальном их совмещении степень и характер

знаний, подготовки преступника, его физические возможности обуславливают

более узкую специализацию, определяют своеобразную квалификацию.

Профессионально-преступная деятельность отличается от какой-либо другой

противоправной деятельности тем, что вырабатывает у ее носителя

определенные знания, практические навыки, нередко доведенные до

автоматизма, обеспечивающие оптимальность достижения цели при наименьшем

риске быть разоблаченным. Этим объясняются дифференциация и многообразие

спецификаций в преступной деятельности, постоянное совершенствование ее

криминальных приемов и способов. Вместе с тем нельзя не указать на то

обстоятельство, что в настоящее время насчитывается свыше 100 криминальных

специальностей только в среде преступников по линии уголовного розыска. Это

почти в два раза больше, чем было в 20-е годы. Причем сохраняются

практически все виды специализаций прошлых десятилетий и вырабатываются

совершенно новые, обусловленные современными социально-экономическими,

правовыми и иными формами.

Для того чтобы лучше познать современную преступность “изнутри”,

определить ее качественные тенденции, необходимо изучить уголовно-

профессиональную среду через существующую в ней субкультуру, иными словами

— так называемую “вторую жизнь”, особенности которой не поддаются

статистическому анализу и оттого порой уходят из нашего поля зрения.

Субкультура — это неотъемлемый компонент устойчивого противоправного

поведения, зависящий от ряда обстоятельств. Чем, например, сильнее, строже

режим содержания, тем ярче выражена субкультура. Аналогично и в условиях

свободы — чем жестче формы социального контроля и оперативнее работают

правоохранительные органы, тем более гибкой становится субкультура

профессиональных преступников. Однако несмотря на перспективность

исследования данного направления, “дно” преступности длительное время

оставалось малоизученным в советской криминологии, чему в немалой степени

способствовало ошибочное мнение о невозможности формирования субкультуры в

обществе (больше было споров по поводу правомерности употребления термина

“субкультура”). Между тем субкультура уголовной среды, включающая

неформальные формы поведения, установки, особый язык (жаргон), манеры,

песни, татуировки, свойственное ей отношение к закону и т.п., выполняет те

же функции, что и культура, однако во всем ей противореча и являясь ее

антиподом. Без знания этой субкультуры трудно иметь реальное представление

о сплоченности профессиональных преступников, об изменении их психологии,

что естественно, затруднит выработку мер профилактического характера.

То, что уголовно-воровские нормы существуют в реалиях, — явление

бесспорное. Из числа опрошенных его подтвердили 83,1% оперуполномоченных

органов внутренних дел и абсолютное большинство оперативных работников ИТУ.

Современная уголовная среда представлена шестью основными категориями

преступников, пять из которых составляют ее профессиональное ядро. К ним

относятся “воры в законе”, “авторитеты”, “дельцы”, “каталы”, “шестерки” (к

непрофессионалам — “мужики”, “пацаны”, “обиженные” и “опущенные”).

3. Предупреждение профессиональной преступности.

Исследуя проблему предупреждения профессиональной преступности, следует

отметить в первую очередь меры борьбы с криминальным профессионализмом. В

этой главе необходимо рассмотреть деятельность правоохранительных органов

по его предупреждению на трех основных уровнях.

1) управленческом; 2) организационном; 3) организационно-тактическом.

Управленческие меры предполагают прежде всего экономико-правовые меры,

имеющие целью нейтрализовать противоправное обогащение профессиональных и

организованных преступников, поскольку основой их существования является

соответствующая материальная база, которая, с одной стороны включает

значительные денежные средства самих уголовным элементов, а с другой —

возможности ее постоянного пополнения. На современном этапе очень важно

создать надежную экономико-правовую защиту, исключающую или сводящую на нет

любые попытки посягательства на государственную и частную собственность.

Сложность задачи также стоят в предупреждении преступлений, совершаемых с

использованием IBM и компьютерной техники. Отсюда очевидно, что меры

экономико-правового характера потребуют исследования многих сфер экономики

с учетом условий их перестройки и научного прогнозирования возможных причин

и условий преступлений в сфере экономики, нейтрализация которых явится

первым и, пожалуй, основным фактором предупреждения профессионально

организованной преступности. На мой взгляд, к экономико-правовым мерам

применительно к анализируемой мною проблеме следует также отнести

централизованную деятельность правоохранительных и финансовых органов по

обнаружению и изъятию накопленных преступниками больших денежных средств,

составляющих общие воровские и долевые кассы.

Идеологическое направление в профилактике профессиональной преступности

предполагает работу по развенчанию криминальных традиций, подрыву

авторитету лидеров уголовной среды, а также формированию у граждан

определенного отношения к антиобщественной субкультуре с целью ослабления

механизма ее воздействия на несовершеннолетних. Важная роль здесь отводится

планомерному использованию СМИ.

Если говорить о мерах организационно-управленческого характера, то с

ними связано непосредственное совершенствование деятельности

правоохранительных органов в борьбе с профессиональной и организованной

преступностью. Повышение результативности этой работы зависит от целого

ряда факторов. 1 — деятельность правоохранительных органов должна

основываться на объективных данных рассматриваемого феномена, а также на

научном прогнозировании возможных изменений его количественных и

качественных сторон; 2 — это повышение самостоятельности низовых звеньев

правоохранительной системы, особенно органов внутренних дел; 3 —

необходимым условием совершенствования работы является создание кадрового,

профессионально грамотного и преданного делу юстиции аппарата суда,

прокуратуры и органов внутренних дел.

Пора, очевидно, пересмотреть и материальное стимулирование труда

некоторых категорий работников правоохранительных органов. Для

показательности можно привести такой пример. Сотрудники уголовного розыска

работают в среднем 13-14 часов в сутки. Их работа связана с оперативным

риском, психологическими и физическими нагрузками, но оценивается она так

же, как иного сотрудника органов внутренних дел. Разве это справедливо ?

Организационные меры предполагают разработку и принятие конкретных

решений по совершенствованию борьбы с криминальным профессионализмом и

поэтому основывается на рассмотренных положениях управленческого характера.

Организационные меры должны быть комплексными, а это значит, что они в

равной мере касаются всех звеньев правоохранительных органов страны.

Необходимо посмотреть на процесс борьбы с преступностью не с позиций

требования сиюминутного снижения последней, а выяснения и устранения причин

тех или иных преступлений. Нужно помнить и другое — состояние преступности

определяется не только количественными, но и качественными показателями,

что относится к распространенности профессиональной и организованной

преступности.

При рассмотрении организационно-тактических мер можно остановиться на

мерах предупреждения профессиональной преступности, поскольку они нашли

меньшее отражение в юридической литературе. Возможно, этому способствовало

то, что на протяжении длительного времени профилактика преступлений,

совершаемых профессиональными преступниками, чаще отождествлялась с

уголовным наказанием. Многие до сих пор смотрят на скамью подсудимых как на

эффективное средство сдерживания отклоняющегося поведения. Конечно, случаи

добровольного отказа профессиональных преступников от привычного им занятия

не часты. Это не может свидетельствовать о неприемлемости профилактических

мер, а скорее наоборот — о крайне низком качестве их применения. Отсюда

следует, что общество, стремящееся к правовому государству, гуманизации

уголовной политике, должно направить свои усилия на реальную профилактику

преступности, создав для этого надежную правовую основу. На мой взгляд,

профилактика не только гуманнее наказания, но и дешевле экономически.

Организация профилактической работы должна предшествовать оценка

состояния профессиональной преступности, особенности перерастания ее в

организованные формы. На это могут указывать следующие обстоятельства: а)

увеличение разбойных нападений, грабежей и краж, совершаемых с

проникновением в жилище граждан; вымогательств, мошенничеств с помощь.

купли-продажи автомашин, размена денег, игорных мошенничеств и других видов

профессионализированных преступлений; б) использование преступниками при

совершении преступлений милицейской форменной одежды, специально

изготовленных или приспособленных орудий преступления (автоматическое

оружие, радиостанция, взрывчатые или отравляющие вещества); в) наличие

данных о том, что потерпевшими являются лица, живущие на нетрудовые доходы;

г) обнаружение фактов сращивания уголовно-воровских элементов с отдельными

работниками правоохранительных органов или иных госучреждений; д) данные о

проводимых на территории сходках уголовных элементов, разборках, разделе

сфер влияния между преступными группами; е) информация с ИТУ о поступлении

в учреждения с “воли” через нелегальные каналы продуктов питания,

наркотических веществ, денег из воровских фондов для “подогрева” лидеров,

находящихся в местах лишения свободы.

Если говорить о технических мерах предупреждения, то при анализе,

например, распространенности карманных краж можно установить, что они самым

тесным образом связаны с неудовлетворительной работой транспорта на

определенных маршрутах движения, скученностью граждан в магазинах,

отсутствием оперативных групп милиции в наиболее криминогенных местах.

Деятельность профессиональных квартирных воров значительно облегчается не

только слабой укрепленностью дверей, примитивными конструкциями замков и

небольшой распространенностью кодовых запирающих устройств в подъездах, но

и рядом виктимологических условий (четвертая часть таких краж совершается с

использованием условий, создаваемых самими жильцами). Причем в разных

городах эти обстоятельства имеют свои особенности. Их устранение — первая

ступень к предупреждению деятельности профессиональных преступников. Также

необходимо проводит органами внутренних дел рейды или спецоперации. По

существу это целевые мероприятия по выявлению и изъятию из общественных

мест определенных категорий лиц, совершающих преступления. Как правило, в

результате блокирования районов города или области задерживается

значительное число бродяг, “гастролеров”, лиц совершающих кражи и игорное

мошенничество, сбытчиков наркотиков и т.п.

Меры индивидуальной профилактики в отличие от общей направлены

непосредственно на личность профессионального преступника и обстоятельства,

формирующие ее антиобщественную позицию. Индивидуально-воспитательное

воздействие на личность правонарушителя обычно связывается с

предупреждением противоправного поведения лиц, еще не имеющих прочной

антиобщественной установки. И это вполне понятно. Другое дело — преступник

- профессионал, чаще всего уже прошедший испытания уголовным наказанием.

Однако и здесь отрицать возможность применения педагогических мер,

очевидно, нельзя. Говоря о предупреждении преступлений со стороны

профессионалов, следует учитывать неизбежность мер принуждения, так как

многие лица не подвержены мерам воспитания и, по существу, не исправимы.

Они этого даже не отрицают. Вот почему так важно наряду с индивидуальной

профилактикой осуществлять комплекс мер по пресечению преступной

деятельности на стадиях приготовления или покушения на преступления.

Заключение.

Усиление борьбы с профессиональной преступностью, на мой взгляд, требует

разработки таких мер, которые бы позволили сделать экономически невыгодным

совершение преступлений. Но достичь этого на данном этапе развития

Российского государства очень трудно, так как необходимо усовершенствовать

действующее законодательство.

Необходимо стремиться к нейтрализации криминального профессионализма,

что предполагает под собой комплекс мер организационно-управленческого и

тактического характера, осуществляемых правоохранительными органами по

подрыву материальной базы профессиональных преступников и механизма

действия криминальных традиций и обычаев. Я считаю, что этого можно достичь

только на основе комплексной программы борьбы с профессиональной и

организованной преступностью.

Результаты проведенного мною в данной курсовой работе исследования

позволяют констатировать необходимость скорейшего создания в России

надежной системы противодействия распространению профессиональной и

организованной преступности, поскольку промедление здесь может повлечь

изменения ее количественных и качественных признаков.

Нормативные материалы:

1. УК РФ. — М., 1997 г.

2. УК РСФСР. — от ...

Литература:

1. Зелинский А.Ф. “Повторение преступлений как преступная //Государство и

право, — 1995 г., — № 12.

1. “Преступность и правонарушения в СССР”, — М., Юрид. Лит., 1990 г.

1. Карпец И.И. “Что такое криминология”, — М., “Знание”, 1986 г.

1. Гуров А.И. “Профессиональная преступность. Прошлое и современность”, —

М., Юридическая литература, 1990 г.

1. Чубаров В.Л., “Многоразовая преступная деятельность и уголовный закон”

//Государство и право, — 1992 г., — № 12

1. “Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона” (речевой и графический

портрет советской тюрьмы), издательство “Края Москвы”, 1992 г.

Страницы: 1, 2