Российская интеллигенция в эпоху буржуазного общества

Российская интеллигенция в эпоху буржуазного общества

НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

РЕФЕРАТ

По истории России

«Российская интеллигенция в эпоху буржуазного общества»

Выполнила:

студентка отделения социологии 175 гр.

******** ****** *********

Преподаватель:

Борзенков Алексей Георгиевич

Новосибирск, 2001 г.

Содержание

Введение

Основная часть

1. Понятие интеллигенции эпохи буржуазного общества.

2. Формирование русской интеллигенции.

3. Черты и особенности русской интеллигенции.

4. Религиозная природа русской интеллигенции.

5. Социальные воззрения русской интеллигенции.

6. Понятие права у русской интеллигенции.

7. Отношение к философии у русской интеллигенции.

8. «Вехи» об интеллигенции.

9. Интеллигенция и революция 1917 г.

Актуальность.

Разговор о судьбе отечественного интеллектуального слоя представляется

уместным по крайней мере по трем причинам. Во-первых, дискуссии на

тему "об интеллигенции" традиционно относятся к числу излюбленных в

печати, так что тема эта сама по себе, очевидно, представляет интерес

для нам подобных. Во-вторых, в последние годы отмечены

попытки представителей интеллектуального слоя высказываться от

его лица,

сформулировать его корпоративные ценности и интересы (одно из наиболее

характерных явлений такого рода - статья И. Алексеева "Благородное

собрание на руинах империи" в "Независимой газете", 1993, 14

июля). В-третьих, ведутся разговоры о возрождении России, о

возвращении к ее культуре, что немыслимо без воссоздания соответствующего

интеллектуального слоя

Историография.

Книга «Русская интеллигенция. История и судьба» под редакцией Д.С. Лихачева

представляет собой сборник научных статей, написанных преимущественно

учеными-гуманитариями, а также представителями искусства и литературы,

размышляющими о том, что такое русская интеллигенция как социальная группа,

как этическое и культурологическое понятие, как феномен русской и мировой

истории. Эти размышления, даже если они и не носят явно личностного

характера, тем не менее всегда имеют личностную основу, поскольку о русской

интеллигенции пишут русские интеллигенты, для которых рассматриваемые в

книге проблемы имеют жизненно важное значение. Так как авторы статей,

прежде всего ученые, содержание их исследований лишено злободневности и

политизации, они не возражают, а доказывают, не просто отстаивают свою

точку зрения, а отстаивают ее. Никто из создателей этой книги не тешит себя

иллюзией относительно окончательного решения вопроса, точного описания

указанного понятия.

Об интеллигенции существует также сборник статей «Вехи», но авторы

«Вех» не скупятся на критику русской интеллигенции. Они явно настроены

крайне отрицательно к представителям русской интеллигенции. Но все же

освещают такие интересные вопросы, как правосознание интеллигенции, ее

отношение к философии и т.д.

Хронологические рамки.

Эпоха буржуазного общества достаточно размытое понятие. Временные рамки

включают почти целый век, начиная от отмены крепостного права (1861г.) и

заканчивая серединой ХХ века.

Цели и задачи.

Цель моей работы осветить мировоззрения русской интеллигенции эпохи

буржуазного общества: определить ее отношение к правосознанию, к философии.

Главным источником моей работы является сборник статей «Вехи», и целью моей

работы также является показать отношение авторов «Вех» к интеллигенции той

самой эпохи. Немаловажный фактор для определения целей и задач моей работы

– это отношение интеллигенции к революции 1917 г.

Классификация источников.

В своей работе я использовала в основном сборники статей и газеты. Сборники

статей составляли более крупные издания – книги.

«Русская интеллигенция, как особая культурная категория, есть порождение

взаимодействия западного социализма с особенными условиями нашего

культурного, экономического и политического развития. До рецепции

социализма в России русской интеллигенции не существовало, был только

«образованный класс» и разные в нем направления».

Струве

Блестящий расцвет русской науки и культуры в XIX веке был обеспечен

людьми, объективно выдвинутыми теми принципами комплектования и

существования слоя интеллигенции, которые были заложены три столетия назад,

тогда как удручающая серость последних десятилетий связана с

целенаправленным принижением культуроносного слоя и фактическим его

уничтожением путем формирования такого его состава, который не способен

выполнять свойственные этому слою функции.

Понятие интеллигенции эпохи буржуазного общества

Русский интеллигент - это, прежде всего, человек, с юных лет

признающий единственно достойным объектом своего интереса и участия, нечто

лежащее вне его личности - народ, общество, государство. Нигде в мире

общественное мнение не властвует так деспотически, как у нас, а наше

общественное мнение уже три четверти века неподвижно на признании этого

верховного принципа: думать о своей личности - эгоизм, непристойность.

Настоящий человек лишь тот, кто думает об общественном, интересуется

вопросами общественности, работает на пользу общую (см. п. № 9).

Эпоха буржуазного общества – это какой-то неопределенный промежуток

времени, его временные рамки «размыты», но лежат приблизительно с 1861 г,

так как в этот год была осуществлена отмена крепостного права, по 40-е годы

ХХ века. Следовательно, эпоха буржуазного общества длилась целый век: с

середины ХIХ до середины ХХ века.

Между латинским понятием «intelligentia» и русским словом XIX-XX вв.

интеллигенция есть большая разница. Работники умственного труда, способные

к обобщенной, деятельной, и, если нужно, к абстрактной мысли, появляются в

глубокой древности и приобретают устойчивые черты. Латинское слово

«интеллигенция», когда оно выделяется из понятия «интеллект», обозначало не

деятелей, а те высшие познавательные способности, которые после Канта

удобнее назвать «рассудком».

М.А. Фонвизин писал: "Если Петр старался вводить в России европейскую

цивилизацию, то его прельщала более ее внешняя сторона. Дух же этой

цивилизации... был ему, деспоту, чужд и даже противен. Ему нужны были

способные орудия для материальных улучшений по образцам, виденным им за

границей... Он особенно дорожил людьми специальными, для которых наука

становилась почти ремеслом; но люди истинно образованные, осмысленные,

действующие не из рабского страха, а по чувству долга и разумного

убеждения, - такие люди не могли нравиться Петру".

В принципе понятие "интеллигенция" в отчетливо положительном смысле

было понятием пушкинского периода. Это слово внутренне противоречиво: оно

связано с национальным подъемом времени антинаполеоновских (т.е.

«антифранцузских») войн, но связано противоречиво как явление не

националистическое, а антинационалистическое. Эхо такого понимания

отзывается и лет через 60 в мыслях Версилова в предпоследнем романе

Достоевского "Подросток" - русские выступают более европейцами, чем сами

европейцы. До недавнего времени понятие «интеллигенция» считалось синонимом

понятия «нигилисты».

Формирование русской интеллигенции

Из многосложных и противоречивых процессов, в конечном счете,

тормозивших формирование человека как субъекта истории, проистекала

экономическая и политическая отсталость России по сравнению с развитыми

европейскими странами. Многие годы Россия приглядывалась к неизменно

опережавшему ее на пути социально-экономического прогресса Западу,

совершившему сперва первую, а затем и вторую промышленные революции,

завидовала полученным результатам, пыталась, почти ничего не меняя в

социально-политической сфере, отдельные фрагменты западного опыта перенести

на свою почву и — одновременно с этим ужасалась издержкам этого процесса:

социальной несправедливости первоначального капиталистического накопления,

"обмещаниванию" и "обуржуазиванию" западного общества, росту

"бездуховности" и погоне за мирскими, материальными благами.

Принцип комплектования российского интеллектуального элитного

слоя соединял лучшие элементы европейской и восточной традиций, сочетая

принципы наследственного привилегированного статуса образованного сословия

и вхождения в его состав по основаниям личных способностей и

достоинств. Наряду с тем, что абсолютное большинство членов

интеллектуального слоя России вошли в него путем собственных заслуг,

их дети практически всегда наследовали статус своих родителей, оставаясь в

составе этого слоя. К началу XX века 50 - 60 % его членов были выходцами

из той же среды, но при этом, хотя, как уже говорилось, от двух

третей до трех четвертей их самих относились к потомственному или

личному дворянству, родители большинства из них дворянского статуса не

имели. Среди гражданских служащих дворян по происхождению было

30,7 %, среди офицеров - 51,2 %, среди учащихся гимназий и реальных

училищ - 25,6 %, среди студентов - 22,8 % (на 1897 год). Ко времени

революции – еще меньше. Таким образом, интеллектуальный слой в

значительной степени самовоспроизводился, сохраняя культурные традиции

своей среды. Прежде всего проводилась политика прямого

регулирования социального состава учащихся с предоставлением

льгот "рабоче-крестьянскому молодняку" и ограничением права на

образование выходцам из интеллектуального слоя. Уже в 1918 году был принят

беспрецедентный закон о предоставлении права поступления в вузы

лицам любого уровня образования или даже вовсе без образования, и под

лозунгом "завоевания высшей школы" началось массовое зачисление туда

"рабочих от станка". В 1921 году был установлен "классовый принцип"

приема в вузы с целью резкого ограничения доли детей интеллигенции среди

студентов.

Стали использоваться различные методы "командировок",

"направлений" и т. п. Выходцам из образованного слоя был

законодательно закрыт доступ не только в высшие учебные заведения,

но и в среднюю школу II ступени, чтобы они не могли пополнять ряды даже

низших групп интеллигенции. Лишь в порядке исключения для детей особо

доверенных специалистов выделялось несколько процентов плана приема как

представителям "трудовой интеллигенции". Особенно усилился "классовый

подход" в конце 20-х годов, в связи с известными политическими

процессами над интеллигенцией -- именно тогда, когда численность

студентов возросла особенно резко.

Черты и особенности

«Русская интеллигенция, — писал Струве, — воспитывалась на идее

безответственного равенства. И поэтому она никогда не способна была понять

самого существа экономического развития общества, ибо экономический

прогресс общества основан на торжестве более производительной хозяйственной

системы над менее производительной, а элементом более производительной

системы является всегда человеческая личность, отмеченная более высокой

ступенью годности. Так, русская интеллигенция в ее целом не понимала и до

сих пор не понимает значения и смысла промышленного капитализма. Она видела

в нем только «неравное распределение», «хищничество», «хапание» и не видела

в его торжестве победы более производительной стороны, не понимала его роли

в процессе хозяйственного воспитания и самовоспитания общества»

Наиболее характерными чертами «отщепенчества» русской интеллигенции

веховцы считали ее «противогосударственностъ», «безрелигиозностъ» и

«космополитизм». «Для интеллигентского отщепенства, — писал Струве, —

характерны не только его противогосударственный характер, но и его

безрелигиозностъ» («Вехи» с. 140). Именно «в безрелигиозном отщепенстве»

русской интеллигенции от государства Струве видел «ключ к пониманию

пережитой и переживаемой нами революции» («Вехи» с. 143). В результате

основная масса интеллигенции, по мнению веховцев, проявила в годы революции

неспособность к позитивному государственному творчеству. «Надо иметь,

наконец, смелость сознаться, — писал А. С. Изгоев, — что в наших

государственных думах огромное большинство депутатов, за исключением трех-

четырех десятков кадетов и октябристов, не обнаружили знаний, с которыми

можно было бы приступить к управлению и переустройству России» («Вехи» с.

207).

Подобного рода обвинения русской интеллигенции о

«противогосударственности» не могли не задеть лидера кадетской партии П. Н.

Милюкова. В статье «Интеллигенция и историческая традиция», опубликованной

в сборнике «Интеллигенция в России», Милюков не только обратил внимание на

историческую преемственность между различными поколениями русской

интеллигенции, но и с особой силой подчеркнул, что она проявила себя в годы

революции чуть ли не единственной и наиболее последовательной носительницей

идеи государственности. «Интеллигенция (в широком смысле слова, конечно), —

писал Милюков, — только одна и была государственна в России. Она была

государственна против старого вотчинного режима, против полного почти

отсутствия сознания права в неродной массе, против нарушений закона

бюрократией и злоупотреблений законом привилегированных классов, против

«темных стихий» народного инстинкта и против известной части революционных

доктрин» («Вехи» с. 344).

Упрекая интеллигенцию в космополитизме, в потере «национального лица»,

веховцы предлагали положить в основу нового мировоззрения «идею нации

взамен интеллигенции и классов». Они выступали в роли апологетов так

называемого «здорового» великорусского национализма, поднимали на щит

лозунги «государственности», создания «Великой России». Подобная позиция

свидетельствовала о начавшемся сползании праволиберальной части

интеллигенции на позиции национал-либерализма. Вместе с тем эта откровенно

великодержавная позиция веховцев не была поддержана кадетским руководством,

предпочитавшим более тонкую политику в национальном вопросе. Кадетских

лидеров не могла удовлетворить категоричность высказываний веховцев, столь

откровенно раскрывавшая истинное лицо российского буржуа, заботящегося о

сохранении во что бы то ни стало «единой и неделимой» России как исходного

государственного плацдарма осуществления своих империалистических

притязаний. Отстаивая программный лозунг культурно-национального

равноправия народов, населявших Российскую империю, кадетское руководство

рассчитывало на его поддержку и со стороны национальных партий и

организаций. (см. п. № 12)

Для мирового развития особенности русской интеллигенции важны как

пример создания особого типа не просто интеллектуала, но интеллигента со

своей картиной культуры мира. Конечно, когда это классическая

интеллигенция, а не «образованщина», как говорит Солженицын, или

«недообразованщина». Под особенностями прежде всего подразумевается тяга к

универсальности, едва ли не при любой специализации русского интеллигента,

которая до сих пор нередко поражает заграничных коллег.

И "двуполушарность": живое, возобновляемое традицией стремление к

сочетанию точных знаний, многосистемного интереса к рассудочному мышлению и

технической практике с гуманным эмоционально-художественным подходом.

Тесное переплетение художественно-литературного с философским, с особой

силой проявившееся в конце XIX - начале XX столетия, стало доступным нашему

современному исследовательскому анализу только со второй половины 1980-х

годов.

Отрицательным у части русской дворянской интеллигенции XIX в. была

причастность к придворной черни. Это было, если и не редким, но все же

маргинальным явлением, а чаще - просто пропагандистской выдумкой против

интеллигенции, первой из тех, которые докатились до определений вроде

"гнилая интеллигенция".

Имманентно присущей чертой русской демократической интеллигенции было

отстаивание интересов народа. Вместе с тем было бы неверно не видеть того

обстоятельства, что в конкретных условиях России, где огромные массы

населения жили на «границе» или даже за чертой бедности, широкие круги

интеллигенции не могли оставаться равнодушными к судьбам своего народа и,

вполне естественно, отдавали приоритет распределительным и уравнительным

идеям

По мнению авторов «Вех», духовные вожди русской интеллигенции «никогда

не уважали права», игнорировали «правовые интересы личности, или выказывали

к ним даже прямую враждебность» («Вехи» с. 116). Действительно, в этих

обвинениях присутствовала определенная доля истины. Отсутствие в России

открытой политической жизни, вековых демократических традиций, законов,

закрепляющих права личности, неизбежно отражалось на взаимоотношениях между

классами, политическими партиями и организациями. И все же эти обвинения

веховцев в адрес русской интеллигенции во многом были гиперболизированы.

Религиозная природа русской интеллигенции

Характер русской интеллигенции складывался под влиянием двух

основных факторов: внешнего и внутреннего. Первым было непрерывное

и

беспощадное давление полицейского пресса, способное расплющить,

совершенно уничтожить более слабую духом группу, и то, что она

сохранила жизнь и энергию и под этим прессом, свидетельствует, во всяком

случае, о совершенно исключительном ее мужестве и жизнеспособности.

Изолированность от жизни, в которую ставила интеллигенцию вся атмосфера

старого режима, усиливала черты "подпольной" психологии, и без того

свойственные ее духовному облику, замораживало ее духовно, поддерживай

и до известной степени оправдывая ее политический моноидеизм и

затрудняя для нее возможность нормального духовного развития.

Более благоприятная, внешняя обстановка для этого развития создается

только теперь, и в этом, во всяком случае, нельзя не видеть духовного

приобретения освободительного движения. Вторым, внутренним фактором,

определяющим характер нашей интеллигенции, является ее особое

мировоззрение и связанный с ним ее духовный склад. Нередко делаются

попытки отождествить современных революционеров с древними

христианскими мучениками. Но душевный тип тех и других совершенно

различен. Различны и культурные плоды, рождаемые ими "Ибо мы знаем, - писал

апостол Павел (2-е посл. к Коринфянам, гл. 5), - что когда земной наш дом,

эта хижина разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом

нерукотворенный, вечный" (см. п. № 13).

Как известно, среди христианских мучеников было много людей

зрелого и пожилого возраста, тогда как среди современных активных

русских революционеров, кончающих жизнь на эшафоте, люди,

перешагнувшие за тридцать пять-сорок лет, встречаются очень редко, как

исключение. В христианстве преобладало стремление научить человека

спокойно, с достоинством встречать смерть и только сравнительно редко

пробивали дорогу течения, побуждавшие человека искать смерти во имя

Христово.

Многократно указывалось что в духовном облике русской интеллигенции

имеются черты религиозности, иногда приближающиеся даже к христианской.

Качества эти воспитывались, прежде всего, ее внешними историческими

судьбами: с одной стороны – правительственными преследованиями,

создававшими в ней самочувствие мученичества и исповедничества,

с другой - насильственной оторванностью от жизни, развивавшей

мечтательность, иногда прекраснодушие, утопизм, вообще

недостаточное чувство действительности. В связи с этим находится та

ее черта, что ей остается психологически чуждым - хотя, впрочем, может

быть, только пока - прочно сложившийся "мещанский" уклад жизни 3ападной

Европы, сего повседневными добродетелями, с его трудовым интенсивным

хозяйством, но и с его бескрылостью, ограниченностью.

Изолированное положение интеллигента в стране, его

оторванность от

почвы, суровая историческая среда, отсутствие серьезных знаний

и

исторического опыта, все это взвинчивало психологию этого

героизма.

Интеллигент, особенно временами, впадал в состояние героического экстаза,

с

явно истерическим оттенком. Россия должна быть спасена, и спасителем

ее

может и должна явиться интеллигенция вообще и даже имярек в частности,

и

помимо его нет спасителя и нет опасения. Ничто так не утверждает

психологии

героизма, как внешние преследования, гонения, борьба с ее

перипетиями,

опасность и даже погибель. И -- мы знаем -- русская история не скупилась

на

это, русская интеллигенция развивалась и росла в атмосфере

непрерывного

мученичества, и нельзя не преклониться перед святыней страданий

русской

интеллигенции. Но и преклонение перед этими, страданиями в их

необъятном прошлом и тяжелом настоящем, перед этим "крестом" вольным или

Страницы: 1, 2