Необходимая оборона

Необходимая оборона

ВВЕДЕНИЕ

Современный период отмечен разгулом преступности: бандитизм, разбои,

посягательства на жизнь и здоровье людей, рэкет, терроризм приобрели

характер национального бедствия. Государство пока лишь вырабатывает

широковещательные программы борьбы с преступностью, принимает суровые

законы против лиц, совершающих насильственные преступления. Однако отдача

оказывается слабой.

Часто людям приходится рассчитывать только на самих себя, действовать в

состоянии необходимой обороны.

Необходимой обороне посвящена ст. 37 УК Российской Федерации. В ней

говорится, что не является преступлением причинение вреда посягающему лицу

в состоянии необходимой обороны, т.е. при защите личности и прав

обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или

государства от общественно опасного посягательства, если при этом не было

допущено превышения пределов необходимой обороны.

В правовом отношении необходимая оборона - действие, не являющееся

преступлением, поскольку здесь отсутствует общественная опасность. Более

того, необходимая оборона - действие общественно полезное, так как является

одним из способов борьбы с преступностью и защиты неотъемлемых прав

человека. Кроме того, необходимая оборона - важное средство предупреждения

преступлений, ибо, когда кто-то знает, что ему будет дан отпор, он не

всегда станет рисковать.

Право на необходимую оборону имеют все без исключения граждане

независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и

служебного положения. Право на необходимую оборону работников милиции

дополнительно закреплено ст. 15 Закона о милиции.

Необходимая оборона - активная деятельность. В законе подчеркнуто, что

право на нее принадлежит лицу независимо от возможности избежать

общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим

лицам или органам власти.

Необходимая оборона правомерна не только при защите своих интересов, но

и интересов других лиц, общества и государства. Особенно это касается

работников милиции. Кстати, если для граждан необходимая оборона - их

право, то для работников милиции - служебная обязанность. К общественным

интересам, которые можно защищать путем причинения вреда посягающему,

относятся общественный порядок, общественная безопасность. Стало быть,

можно обороняться от хулиганских действий, от бандитизма, актов терроризма.

К государственным интересам, подлежащим защите, относится государственная

собственность, неприкосновенность границ, военная тайна. В этой связи

возможна оборона от хищений, незаконного перехода границы и др.

Необходимая оборона, как любая правовая категория, имеет признаки,

отличающие ее от других институтов. Необходимость наделения ее собственными

чертами диктуется прежде всего тем, что она состоит в причинении вреда

лицу, которое в других случаях становится преступлением.

В настоящей работе мы рассмотрим развитие института необходимой обороны

в истории уголовного права России, зарубежных стран, а так же основные

черты института необходимой обороны, получившего развитие в современном

уголовном праве России.

1. Возникновение и развитие института необходимой обороны в уголовном праве

рабовладельческих и феодальных государств.

Необходимая оборона – это правовой институт уголовного права, как и все

другие институты уголовного права, появился вместе с возникновением

государства и права и развивался в зависимости от целого ряда условий

государственного и социального характера.

Институт необходимой обороны всегда использовался в интересах

господствующих классов. Поэтому как само понятие необходимой обороны, так и

условия правомерности необходимой обороны и пределы ее допустимости

изменялись в процессе исторического развития, отражая в себе особенности

социально-политического строя.

В уголовно-правовой литературе можно встретить высказывания отдельных

криминалистов о том, что необходимая оборона не имеет своей истории[1].

Как правильно указывает в своей монографии о необходимой обороне

Н.В.Рейнгард, “необходимая оборона вопреки несколько неосторожно

высказанному мнению профессором Листом имеет свою историю, даже очень

древнюю, полную трагического интереса, отражая на своих страницах культуру

народа”[2].

Понятие необходимой обороны начинает складываться с появлением

уголовного права, т.е. в рабовладельческом обществе.

Уголовное право рабовладельческих государств нашло свое выражение в

ряде законов древних народов: законах Ману (Индия), относимых разными

исследователями к 1200–200 гг. до н.э., законах Ассирии (около 1500 г. до

н.э.), законах вавилонского царя Хаммурапи (1914 г. до н.э.), законах

Хеттов (около 1750 г. до н.э.), еврейских законах (Пятикнижие – около 400г.

до н.э.), законах Древней Греции (законы Дракона – 621 г. до н.э. и законы

Солона – 409-408 гг. до н.э.), законах Древнего Рима (законы XII таблиц –

450 г. до н.э.) и др.

Уголовное право рабовладельческих государств защищало

рабовладельческую систему, интересы эксплуататоров-рабовладельцев на основе

открытого классового неравенства, привилегий рабовладельцев, угнетения и

подавления сопротивления рабов.

В одном из самых древнейших законодательств-древнеиндусском праве –

законах Ману уже встречается понятие о необходимой обороне. Эти законы

предусматривали, что убийство, совершенное в состоянии необходимой обороны,

не наказывается. Так, в них указывалось: “Всякий может без колебания убить

нападающего на него (с преступной целью) убийцу, будь то его учитель, дитя,

старик или сведущий в Ведах брахман. Убиение человека, решившегося на

убийство публично или тайно, никогда не делает виновным в убийстве. Это

ярость в борьбе с яростью”[3].

Законы Ману не признавали виновным то лицо, которое в войне,

предпринятой в защиту священных прав, ради собственной безопасности, ради

защиты женщины или брамина убьет кого-либо.

По законам Ману лишение жизни в качестве акта необходимой обороны

разрешалось как для самозащиты, так и для защиты некоторых других лиц, а

именно: женщин и браминов. Причем такого рода убийство считалось не только

правом, но и обязанностью обороняющегося, которою он должен был выполнять

без колебания. Законы Ману допускали оборону только в защиту жизни, о

защите имущества в них ничего не говорилось.

По египетским законам оборона была не только правом, но и обязанностью

относительно третьих лиц. По этим законам смертной казнью карался тот, кто

видел убийство и не защитил, имея на то возможность. В случае невозможности

помочь потерпевшему, он должен был донести об этом судебной власти, при

неисполнении чего подвергался телесному наказанию и трехдневному лишению

пищи.

Еврейское законодательство допускало также оборону имущества. В

законах Моисея говорилось: “Если кто застанет вора подкапывающего и ударит

его так, что тот умрет, то кровь не вменится ему. Но если зашло над ним

солнце, то вменится ему кровь”[4].

Библейское законодательство разрешало убить ночного вора. При восходе

же солнца, когда поднимались соседи, могущие прийти на помощь, убийство

вора запрещалось. В убийстве при восходе солнца библейское законодательство

усматривало только чувство мести.

В Римском законодательстве (XII таблиц) также разрешалось убить

ночного вора. Кроме того, разрешалось убить вора, совершившего кражу днем и

оказавшего вооруженное сопротивление при поимке. Уголовное право Рима с

исключительной откровенностью всеми средствами, вплоть до голого насилия,

защищало частную собственность и систему рабства. Уголовное право Древнего

Рима содержало некоторые особенности, резко отличавшие его от уголовного

права других рабовладельческих государств.

В Древнем Риме необходимая оборона признавалась естественным правом,

присущим человеку. Не случайно именно в Древнем Риме сложилась поговорка,

так ярко отражавшая право того периода и взгляды на необходимую оборону:

“Лучше предупредить опасность собственными силами, чем потом обиженному

прибегать к помощи суда”. В этом проявляются, прежде всего, те отношения,

которые характерны для развития частной собственности, а также и то, что в

правовых памятниках, относящихся к тому периоду, не было четкого различия

между само расправой и необходимой обороной.

Очень яркую характеристику понятия необходимой обороны, идею дал и

развил выдающийся оратор, крупный идеолог Древнего Рима Марк Цицерон в

своей защитительной речи по делу Милона.

Бывают случаи, - говорил Цицерон ,- и эти случаи не редки, когда

человек имеет право жизни над себе подобным. И если это право справедливо,

если оно когда-либо является необходимостью, то это в том случае, когда

приходится силу отражать силою.

Неужели, - далее говорил Цицерон, - смерть которая порождает

разбойника, убийцу. Может считаться несправедливою?

Существует священный закон, закон неписанный, но который родился

вместе с человеком; закон, явившийся ранее законов, предания, ранее

появления всех книг, но начертанный природой в ее бессмертном кодексе; его

мы почерпнули, извлекли из самой природы; этот закон не столько изучили,

сколько прочувствовали, не столько узнали, сколько отгадали. Он гласит нам:

в момент неотразимой опасности, явившейся под кинжалом своекорыстия или

ненависти, дозволительно всякое средство спасения. Если необходимость

справедливой защиты требует употребления меча, то нельзя вменять в вину

тому, который извлек меч для своего спасения и порождает убийцу.

Таким образом, - закончил свою речь Цицерон, - судьи, не теряйте из

виду этот принцип; он должен обеспечить в ваших глазах торжество нашего

дела, если не забудете той аксиомы, которой забывать не следует, а именно:

каждый, кто стремиться отнять у нас жизнь, может быть убит без всякого

колебания[5].

Римские юристы руководствовались высказанными в этой речи принципами и

считали действия, совершенными в состоянии необходимой обороны, при наличии

двух главных условий: 1) несправедливости нападения и 2) неизбежности

опасности.

2. Необходимая оборона в русском дореволюционном уголовном праве.

В литературе по исследованию русского уголовного права встречаются

самые различные взгляды на появление в русских памятниках института

необходимой обороны.

А.Ф.Кони в своих рассуждениях о необходимой обороне не совсем

последователен в вопросе о том, когда же появился этот институт. С одной

стороны, он указывает, что “во все периоды нашего законодательства как

древнего, так и нового существовало понятие о необходимой обороне и можно

ясно видеть, что право это развивалось постепенно и последовательно”[6]. С

другой стороны, он пишет, что в первых памятниках – договорах Олега и Игоря

(911 и 945 года) “незаметно какого бы то ни было указания на необходимую

оборону”.Понятие необходимой обороны, указывает Кони, всегда неразрывно

связано с понятием о вменении. Состояние необходимой обороны есть состояние

не вменения. В договорах же Олега и Игоря, далее указывает Кони, не

замечается никаких оснований вменения; нет понятия о злом умысле.

Профессор Неклюдов, Долопчев и профессор Таганцев считали, что уже

вместе с первыми попытками ограничения и регулирования мести в нашем

древнейшем праве встречались отдельные постановления об обороне. Они

считают, что право необходимой обороны было признано еще в договоре Олега с

греками в отношении обороны имущества и в Русской Правде в отношении

обороны, как имущества, так и личности.

В.Р.Долопчев в своей работе о необходимой обороне указывает на то, что

“юридические воззрения русских славян в первый раз получают письменную

форму в договорах Олега и Игоря с греками. Из этих договоров видно, что у

русских господствовал обычай неограниченного самосуда над преступником”[7].

В.Р.Долопчев считает, что необходимая оборона есть один из видов

самоуправства. Самоуправство, - далее указывает он, - может иметь место или

после совершения преступления, или в момент его совершения. В первом случае

это месть, а во втором - самозащита или необходимая оборона.

История уголовного права, по словам Долопчева, представляет собой

картину постепенного перехода самоуправства, частного мщения за

преступление в карательную деятельность государства[8].

Г.С.Фельдштейн в своей работе о необходимой обороне[9] оспаривает

указанное мнение и в качестве аргумента приводит то, что договор Олега

нельзя считать памятником внутреннего законодательства, регулирующим

внутренние отношения. Он носил международный характер и являлся

компромиссом, примерившим нормы права, господствовавшие у русских, с

постановлениями греческого права. Но далее сам же Фельдштейн пишет:

“Вышеприведенный аргумент о нечисто русском характере постановления VI

статьи договора не имеет, однако, принципиального значения и недостаточен

сам по себе для отрицания того факта, что статья эта санкционирует

необходимую оборону вообще”. Полная же необоснованность предположения об

этом обнаруживается, - пишет Фельдштейн, - только из того, что

законодательный памятник этот оставляет почти в полной силе начало мести,

а, следовательно, действует при таких условиях, когда вообще, немогло

существовать необходимой обороны, как особого юридического института[10].

Далее Г.С.Фельдштейн проводит анализ статей Русской Правды и приходит

к выводу: “Русская Правда не знает еще необходимой обороны ,

дифференцировавшейся в качестве самостоятельного института; этот процесс

обособления заканчивается в главных чертах, по-видимому, только ко времени

Уложения 1649 года[11]”.

Профессор Ришельевского лицея Владимир Линовский в своей работе,

посвященной исследованию русского права[12], указывает, что период

уголовного законодательства у нас начинается Соборным Уложением царя

Алексея Михайловича, где вопрос о необходимой обороне обстоятельно

рассматривался.

Н.В.Рейнгардт считает, что по договорам Олега и Игоря с греками право

необходимой обороны заключалось в том, что хозяин имел право убить вора на

месте преступления, если тот оказывал сопротивление, если же не оказывал,

то хозяин имел право только связать его. Необходимая оборона по Русской

Правде, - пишет он, - допускалась при защите личности и при защите

собственности.

Договор Олега с греками подобно римским и германским законам не

предусматривает каких-либо специальных определений необходимой обороны.

Право необходимой обороны выступает в этих памятниках в форме права

убийства на месте преступления.

Русская Правда, являющаяся одним из важнейших источников истории

древнего русского права, допускала необходимую оборону при защите личности

и при защите собственности.

Н.Калачев в своем исследовании Русской Правды указывает, что

самоуправство ясно различается от самозащищения, которое не считается

преступлением[13]. Так, пойманный ночью вор может быть убит, пока он еще не

связан. Так же безнаказанно можно ударить нападающего мечом.

Постановления о необходимой обороне в Русской Правде изложены в статьях

13, 14, 38 и 40. Статьи 13 и 14 допускали необходимую оборону при

посягательстве на собственность путем грабежа и разбоя. В других случаях

она не допускалась. Ночной вор мог быть убит на месте, если он противился

своему задержанию. Но как только его одолели и связали, то убить его уже не

имели права, и он должен был предстать перед судом.

Убийство связанного вора не могло быть оправдываемо необходимостью,

потому что опасность с его стороны миновала.

Такое убийство было бы местью, самоуправством. Долопчев указывает[14],

что убийство вора наказывалось, если голова убитого лежала во дворе, а ноги

за оградой двора, потому что такое положение трупа свидетельствовало о том,

что убийство совершено по окончании состояния необходимой обороны. Как

только вор был связан, состояние необходимой обороны для собственника

прекращалось. Допущение убийства вора только на своем дворе у клети или

хлева, то есть единственно в пределах своего жилища и на самой татьбе,

указывало на наличность нападения и подчеркивало пределы необходимой

обороны.

Уложение царя Алексея Михайловича 1649 года в отличие от ранее

действовавших памятников русского права действительно можно назвать в

полной мере уголовным кодексом, ибо в нем весьма обстоятельно

рассматривались вопросы преступления и наказания.

Вопрос о необходимой обороне в Уложении рассматривался в отделе

одиннадцатом, озаглавленном " О преступлениях против личных прав частных

лиц", в разделе о смертоубийстве.

Уложение допускало необходимую оборону очень широко: в защиту жизни и

телесной неприкосновенности личности, в защиту имущества и женской чести.

Необходимая оборона допускалась также и для защиты интересов третьих лиц.

Уложение царя Алексея Михайловича считало правомерной не только оборону

себя и своего имущества, но и оборону третьих лиц и их имущества. Причем

оборона третьих лиц вменялась по Уложению как юридическая обязанность.

Уложение также устанавливало, что слуга, ранивший или убивший кого-

нибудь, защищая своего хозяина, не отвечает перед судом. Слуга в этом

случае не обязан был даже исследовать, прав ли его хозяин или нет, для него

достаточно было того, что хозяин находился в опасности. Но в том же

Уложении ничего не говорилось о том, что господин обязан также защищать

слугу.

Статья 16 главы XXIII допускала оборону чести и целомудрия женщин.

В статье 200 главы X Уложения предусматривалась необходимая оборона при

нарушении домового права. Нарушением домового права считался приезд к кому-

либо на двор насильственно, скопом и заговором, хотя бы только с целью чем-

либо обесчестить хозяина. Хозяину предоставлялось широкое право обороны

своего дома.

Действия, совершенные в состоянии необходимой обороны, только тогда не

наказывались, когда факт справедливой обороны был доказан. Для этого

защищавшийся должен был доставить убитого или раненого преступника в

приказ.

В дальнейшем под влиянием немецких воззрений институт необходимой

обороны был поставлен по сравнению с Уложением 1649 года в более узкие

рамки.

Начало этому ограничительному пониманию и применению института

необходимой обороны было положено Петровским законодательством.

Следует отметить, что до принятия Воинских Артикулов Петра I какого-

либо специального названия право отражения нападения отдельными лицами не

имело.

В первый раз это право получило специальное название ("нужное

оборонение ") в Воинских Артикулах Петра. Как указывает Долопчев, это

название было заимствовано из немецкого законодательства.

Вопросы необходимой обороны в Петровском законодательстве нашли свое

отражение в Воинском Уставе [15] 1716 года и в Уставе Морском 1720 года.

Воинские Артикулы, признают необходимую оборону при посягательстве на

жизнь, а Морской Устав – и при нападениях, угрожающих здоровью. Кроме того,

необходимая оборона ограничивается и такими указаниями, как требования к

обороняющемуся, чтобы он доказал, что не был зачинщиком драки, и чтобы

оружие участующих сторон не было разнородным и т. д.

Правила " нужного оборонения " излагаются в Артикулах в главе о

смертоубийстве, потому-что под правом необходимой обороны они понимали

исключительно право убийства нападающего.

Необходимая оборона по Артикулам допускалась при наличии следующих

условий:

1) нападение должно быть противозаконным и насильственным;

2) нападение должно быть беспричинным;

3) нападение должно быть непосредственно предстоящим или только что

начавшимся и требующим мгновенного отражения. Согласно этому условию

лицо, подвергшееся нападению, могло убить нападавшего только тогда, когда

все другие способы уклониться от нападения оказывались недостаточными. И

тогда лицо, подвергшееся нападению,не обязано было ждать первого удара.

Наиболее полно вопрос о необходимой обороне в законах Петра I

освещен П. С. Ромашкиным, который указывает на то, что Воинский и Морской

уставы сильно ограничивали право необходимой обороны.[16]

4) лицо подвергшееся нападению, должно находится " в смертном страхе ", то

есть в самой крайней опасности для жизни. Согласно этому условию лицу,

подвергшемуся нападению, вменяется в обязанность уступать до последней

возможности и только в крайнем случае, когда уже ничто не помогло,

разрешалось убить нападающего.

Если лицо могло спастись бегством, или у него была возможность прибегнуть

к помощи начальства, оно обязано было использовать это. Возможность

воспользоваться этими двумя условиями делало оборону ненужной и потому

наказуемой.

Кроме указанных условий законности необходимой обороны, Артикулы

требовали соответствия средств обороны средствам нападения.

Это означало, что если нападение имело место с оружием, то разрешалось

обороняться с оружием, а если нападение совершалось без оружия, то и

обороняться надлежало без оружия.

Воинские Артикулы обязывали лицо, подвергшееся нападению, прежде чем

прибегнуть к необходимой обороне, тщательно взвесить и продумать характер

оборонительных действий. В случае превышения пределов необходимости, лицо

подлежало суровому наказанию.

Такое требование, конечно очень ограничивало обороняющегося и фактически

ставило его в гораздо худшее положение, чем нападающего.

Убийство же при превышении пределов необходимой обороны наказывалось как

обычное умышленное убийство.

Воинский Устав Петра I не только исключал право обороны подчиненного

Страницы: 1, 2