Политическая система общества

дополняться ими. В марксистской юридической и философской литературе иногда

указывается, в частности, на необходимость использования функционального,

регулятивного и коммуникативного подходов. Каждый из них акцентирует

внимание на одной из сторон политической системы общества, а вместе взятые,

они дают о ней полное и разностороннее представление.

В целях более глубокого и разностороннего исследования политической

системы общества, учитывая сложность, разнохарактерность и многоаспектность

ее составных частей, методологически важным представляется рассмотрение ее

в виде своеобразного системного комплекса, полисистемы или общей системы,

складывающейся из ряда частных систем или подсистем. В качестве последних в

соответствии с различными сторонами и подходами к исследованию политической

системы общества можно выделить наряду с институциональной подсистемой,

занимающей ведущее положение среди других подсистем, также функциональную

систему (подсистему), складывающуюся соответственно из совокупности тех

направлений деятельности или функций, которые выполняются отдельными

общественно-политическими институтами, группами институтов, политической

системой общества в целом; регулятивную систему (подсистему), выступающую в

виде совокупности различных социальных норм и других регулятивных средств

(традиций, принципов, политических воззрений, обычаев и пр.), направленных

на регламентацию внутренней жизни и деятельности политической системы

общества в целом и ее отдельных структурных элементов; коммуникативную

систему (подсистему), представляющую собой совокупность разнообразных

связей и отношений, существующих между различными составными частями,

элементами политической организации общества и «стягивающих» последние в

единый системный комплекс, полисистему и др.

Институциональная подсистема в решающей мере предопределяет понятие и

содержание политической системы общества в целом, оказывает огромное

влияние на основные направления ее деятельности, социальное содержание и

назначение. По отношению к политической организации общества в целом, а

также по отношению к ее отдельным частям институциональная система

(подсистема) выступает в качестве основополагающей системы. Это обусловлено

тем, что именно она является источником всех наиболее важных связей,

возникающих в рамках политической организации общества. Она предопределяет

характер норм, регулирующих данные отношения. Именно по отношению к ней

политические идеи, взгляды, теории и представления выполняют служебные

функции, формируя свои собственные частные системы (подсистемы). При

рассмотрении политической системы общества с институциональной и других

сторон ключевое значение имеют вопросы, касающиеся в первую очередь

специфических черт и особенностей составляющих ее элементов. Не случайно,

что именно вокруг этих вопросов в марксистской юридической, философской и

отчасти в социологической литературе в течение продолжительного времени

ведутся нескончаемые споры. Наряду с ранее высказанным мнением, согласно

которому в качестве структурных элементов политической системы общества

предлагается рассматривать лишь различные социально-политические институты,

обладающие признаками организационности и политичности, в отечественной и

зарубежной марксистской литературе имеют место и иные суждения.

Одни авторы рассматривают, в частности, в качестве ее структурных

элементов помимо различных общественно-политических институтов также и

политические отношения.

Другие склонны относить к структурным элементам политической системы

кроме институтов трудовые коллективы, классы, народ, нацию, семью,

различные формы общественной самодеятельности, средства массовой

информации, различные формы непосредственной демократии и т.п.

Наконец, третья группа исследователей политической системы общества

считает возможным относить в разряд ее структурных элементов политические

идеи, взгляды, представления, политическое сознание, политическую идеологию

и т.п.

Не ставя перед собой задачу проведения анализа высказанных точек зрения

и суждений относительно допустимости включения тех или иных явлений в

число структурных элементов политической системы общества, обратим внимание

лишь на то, насколько правомерным и обоснованным является рассмотрение в

качестве самостоятельных структурных элементов наряду с государственными и

негосударственными институтами всех иных общественно-политических явлений,

политических идей, взглядов, представлений.

Не подлежит никакому сомнению, в частности, тот факт, что политическая

система любого конкретного общества, с одной стороны, и соответствующие ей

политические идеи, представления, политическое сознание — с другой, никогда

не существуют изолированно, в отрыве друг от друга, как нечто обособленное,

не взаимосвязанное, положенное извне. Выступая как совокупность важнейших

политических институтов, возникающих и функционирующих на основе

определенных политических идей, политическая система того или иного

общества и соответствующие ей идеи непрерывно взаимодействуют друг с

другом, оказывают постоянное влияние и предполагают друг друга. При этом,

как справедливо отмечается в философской литературе, «политические

учреждения «соответствуют» политическим взглядам не как чему-то внешнему,

эти взгляды функционируют именно как сама деятельность данных учреждений.

Они выражаются, проявляются именно в многообразных политических актах, как

сознательных действиях по самой своей социальной сущности».

Однако следует ли из этого вывод о том, что политические идеи, взгляды и

представления, будучи неразрывно связанными с соответствующими институтами

и учреждениями и материализуясь в них, целиком растворяются в них и в этом

превращенном виде становятся элементами политической организации общества?

Можно ли вообще рассматривать политические идеи, взгляды и представления в

«превращенном виде» или взятыми сами по себе в качестве самостоятельных

структурных элементов последней? Очевидно, нет.

От того, что различные идеи материализуются в отдельных элементах

политической организации общества и в ней самой, выступающей как целое, они

не утрачивают своей субстанции, не перестают быть идеями и не превращаются,

таким образом, в материальные объекты—элементы политической организации

общества. Иной вывод и иное допущение были бы по существу своему неверными,

ибо в таком случае невольно допускалась бы и оправдывалась возможность

смешения в рамках структуры политической организации общества

«материальных» объектов, какими являются различные общественно-политические

институты, с «нематериальными», идеальными объектами, какими являются

политические взгляды, идеи и представления. Перед исследователем структуры

политической организации общества и ее отдельных элементов в таком случае

неизбежно возникала бы необходимость сопоставления (или противопоставления)

таких разнопорядковых, несопоставимых между собой объектов, какими являются

«материальные» и идеальные объекты. А это, естественно, было бы крайне

нелогичным.

Известно, как строго критически относился В. И. Ленин ко всякого рода

попыткам сравнения и сопоставления разнопорядковых явлений между собой или

их противопоставления. Критикуя меньшевизм в работе «Тактическая платформа

меньшевиков», он, в частности, писал: «Мы недоумеваем, как можно сравнивать

и сопоставлять классы (либеральная буржуазия) с учением (социализм)?

Практическую политику (поползновения) с взглядами (предрассудки)?? Это верх

нелогичности. Чтобы связать концы с концами в тактической платформе, надо

противопоставить: 1) один класс другому,—например, либеральную буржуазию

демократическому (или реакционному?) крестьянству; 2) одну политику

другой,— например, контрреволюционную — революционной; 3) одни учения,

взгляды и предрассудки — другим учениям, взглядам и предрассудкам»^. Таким

образом, в качестве однопорядковых, сопоставимых между собой объектов могут

выступать либо материальные, либо идеальные объекты, взятые в отдельности.

Любые попытки их смешения, сопоставления или противопоставления друг другу,

являются с точки зрения элементарной логики совершенно недопустимыми.

Идеальные объекты, соотносясь друг с другом и взаимодействуя между собой,

образуют идеальную, если можно таксказать, систему, т. е. систему

определенных политических взглядов, идей и представлений. В свою очередь

материальные объекты,

обладающие признаками элементов, взаимодействуя между собой и оказывая

соответствующее влияние друг на друга, образуют материальную систему. В

качестве одной из таких материальных систем наряду с другими системами

выступает политическая организация общества. Она, как неоднократно

отмечалось в

марксистской литературе, образует материальную основу политической части

надстройки и проявляется как совокупность тех учреждений, которые

соответствуют политическим взглядам общества на данном этапе его развития.

Исходя из этого вполне корректно предположить, что если политическая

организация общества является материальной системой, то и составные ее

части с необходимостью должны быть материальными. В противном случае мы

неизбежно столкнемся с неразрешимыми проблемами структуры политической

системы общества и с необходимостью сопоставления и сравнительного изучения

таких несовместимых между собой, разнопорядковых явлений, какими являются,

с одной стороны, материальные объекты, а с другой — идеальные.

Аналогично обстоит дело, как представляется, и с попытками рассмотрения в

качестве самостоятельных структурных элементов политической системы

общества, исследуемой в институциональном и иных планах, политических

отношений, норм, принципов, средств коммуникации, массовой информации и др.

Широко используя выделяемые в философской литературе основные признаки

структурных элементов, в особенности такие, как их однопорядковость,

субстанциональная совместимость, непосредственная связь со структурой, их

детерминированность друг с другом и окружающей средой, можно с полной

уверенностью сказать, что в качестве структурных элементов политической

системы общества с институциональной точки зрения выступают и могут

выступать только соответствующие ей по своей суб-

станции и качественной определенности государственные и негосударственные

организации, институты. Что же касается других явлений — политических норм,

отношений, представлений и т. п.,— то в силу тех же причин они могут

рассматриваться лишь в качестве элементов соответствующих частных систем

(подсистем ).

Это означает, что элементами коммуникативной системы (подсистемы) могут

считаться лишь системообразующие, системоразрушающие и индифферентные к

системному процессу связи и отношения; в качестве элементов регулятивной

системы (подсистемы) выступают лишь соотносящиеся с ней социальные нормы

(нормы права, морали, нормы, содержащиеся в решениях политических партий и

общественных организаций) и иные регулятивные средства; структурными

элементами «идеальной» системы (подсистемы) могут считаться, как было

отмечено, лишь соответствующие идеи, взгляды и представления.

Разумеется, как сами частные системы (подсистемы), так и составляющие их

элементы не существуют изолированно, в отрыве друг от друга. В реальной

действительности они всегда находились и находятся в тесной взаимосвязи и

взаимодействии. Исходя из этого можно сказать, во-первых, что вычленение и

рассмотрение их в «чистом», несколько разобщенном виде весьма относительно

и условно; а во-вторых, что выделение в качестве структурных элементов

политической системы общества государства, политических партий,

разнообразных общественных организаций не только не исключает, а, наоборот,

всячески предполагает всесторонний учет и тщательный анализ взаимосвязанных

и взаимодействующих с ними элементов различных частей систем (подсистем).

Политическая организация любого конкретного общества как сложный,

системный комплекс должна иметь, исходя из принципов детерминированности и

совместимости элементов и структуры, также и соответствующие ей элементы. В

качестве таковых можно рассматривать не отдельные одномерные явления, а

лишь сложные, емкие комплексы, образуемые в результате взаимосвязи и

взаимодействия элементов одной, ведущей институциональной системы

(подсистемы) с элементами других, ведомых частных систем (подсистем). Иными

словами, в качестве элементов политической системы общества могут выступать

не сами по себе общественно-политические институты, взятые в «чистом»,

изолированном друг от друга и от элементов других частных систем

(подсистем) виде, а институты, рассматриваемые в комплексе с порождаемыми

ими связями и отношениями, опосредуемыми данные связи и отношения

социальными нормами, в единстве со всеми лежащими в основе их существования

и функционирования политическими идеями, теориями, взглядами и

представлениями.

Такая постановка вопроса об элементах и структуре политической системы

помогает, как представляется, более адекватно отразить действительность,

составить довольно полное представление о понятии, его содержании и

внутреннем строении. В общем и целом это отражает марксистское видение

исследуемой проблематики.

Наряду с марксистским представлением о политической системе большое

значение для глубокого понимания данного политического феномена имеет и

немарксистское видение. Несмотря на существенные различия в оценках и

подходах к анализу политической системы марксистских и немарксистских

авторов, по многим параметрам их взгляды, хотя это и может показаться

парадоксальным для сложившегося в прежние годы общественного сознания,

совпадают. Такое совпадение прослеживается, например, в том, что и с той и

с другой стороны в исследовании политической системы преобладает

многовариантность ее понимания и толкования, что основной упор делается не

на регулятивном, коммуникативном или ином аспекте, а на институциональном;

что в основу исследования политической системы берутся не ее функции, а

структура и т. п.

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что при анализе марксистских и

немарксистских представлений о политической системе следует исходить прежде

всего не из их противопоставления друг другу, а из их сопоставления и не из

их «абсолютной» противоположности друг другу, а из их относительной

общности.

Как же трактуется политическая система общества с немарксистских позиций

в западной политологии и социологии? Отвечая на этот вопрос, следует прежде

всего отметить, что в рамках западной политологии и социологии нет единого

представления о политической системе. Существует несколько вариантов теории

политической системы. Каждый из них отражает собой различные направления

политической науки, послужившие основой в том или ином случае для

разработки метода системного анализа и теории политической системы.

В зависимости от того, какие направления берутся за исходное, а также в

зависимости от того, на каких сторонах (аспектах) политической жизни

концентрируется внимание исследователей, западные политологи в одних

случаях склонны говорить о двух вариантах теории политической системы.

Характерными при этом являются рассуждения о том, что свое начало системный

анализ берет преимущественно в биологии и «привносится в политическую науку

через социологию в основном благодаря работам Д. Истона и Г. Алмонда».

Особое внимание в данном случае обращается на два подхода к системному

анализу. Один из них, рассматривая политическую систему под углом зрения

составляющих ее подсистем, концентрирует внимание исследователей на

изучении совокупности взаимосвязей и взаимодействий, возникающих внутри

политической системы, тогда как второй подход в противоположность первому

«концентрируется на рассмотрении более общих характеристик»'. а именно на

изучении «входов», «выходов» и «обратных связей», устанавливающихся между

политической системой и средой.

В других случаях западными политологами, взявшими на вооружение системный

анализ, выделяются три различных варианта теории политической системы. При

этом варианты Истона и Алмонда дополняются еще одним довольно

распространенным в настоящее время на Западе вариантом теории политической

системы К. Дойтча, суть которого изложена в его работах «Национализм и

социальная связь» и «Нервы управления»^. и сводится, по мнению ряда

авторов, к «заимствованию основных положений данной концепции у тех, кто

разрабатывает компьютерные системы», и механическому перенесению

терминологии, принципов деятельности и важнейших положений кибернетиков в

сферу политики.

В третьих случаях кроме названных вариантов теории политической системы в

западной политологии рассматриваются также и некоторые другие ее

разновидности, среди которых выделяется, например, теория политической

системы Д. Трумэна, раскрытая им в таких работах, как «Кризис американской

политической системы» и «Управленческий процесс», и исходящая при анализе

политической системы и ее структуры из основных положений социального

плюрализма и широко известных постулатов теории «групп давления», теория

политической системы Г. Пауэлла и М. Каплана, представляющая собой

фактически попытку экстраполяции, перенесения основных положений концепции

Д. Истона из сферы внутриполитической жизни той или иной страны в сферу

внешних отношений, теория функциональной политической системы, построенная

на основных постулатах социальной системы Т. Парсонса; теория политической

системы как специфической, активной структуры и др.

Наличие различных вариантов теории политической системы в известной мере

предопределяет множественность и противоречивость бытующих в западной

литературе определений политической системы, а также существование порой

взаимоисключающих представлений о ней. В качестве иллюстративного материала

могут служить, в частности, такие разноречивые представления о политической

системе, какие отражены, например, с одной стороны, в определении

политической системы Д. Истона, согласно которому система рассматривается

как «совокупность взаимодействий субъектов, посредством которых в обществе

властно, авторитарно распределяются ценности»', а с другой стороны, в

определении, содержащемся в работах И. Хус, где система представляется в

совершенно ином, несколько идеалистическом плане, а именно как «комплекс

идей, принципов, законов, доктрин и т. п., формирующих единое целое и

заполняющих собой содержание определенной философии, религии, формы

правления...».

Перечень разноречивых дефиниций политической системы, отражающих

различные течения, направления и подходы западных политологов к исследуемой

теме, можно дополнить еще одним определением политической системы, данным

М. Капланом, согласно которому система рассматривается как «совокупность

переменных величин, связанных между собой одной или несколькими функциями»;

дефиницией Ст. Колмана, в соответствии с которой «система может быть

определена как совокупность объектов или элементов (реальных или

абстрактных), взятых вместе с существующими между ними отношениями»;

дефиницией Т. Мадрона, согласно которой политическая система общества

определяется как «совокупность объектов и их признаков, скрепленных сетью

отношений», и др.

Многочисленные и противоречивые определения политической системы наряду с

другими факторами, как отмечают западные авторы, вызывают трудности в

процессе оперирования данной концепцией и снижают ее социальную

эффективность. Отсутствие твердой, устоявшейся дефиниции политической

системы, пишет по этому поводу теоретик И. Хус, «толкает некоторых

исследователей, имеющих дело с системным анализом, ко всякого рода

методологической изобретательности, которая, по общему правилу, противореча

основным принципам (догмам) научного метода, приводит часто к очень

плачевным результатам»".

Говоря об этом, не следует, однако, преувеличивать существующие различия

многочисленных вариантов теории политической системы и негативные

последствия разнобоя в определенных и представлениях о политической системе

для развития политологии. Ибо, несмотря на все многообразие существующих в

немарксистской политологии вариантов и представлений о политической

системе, несмотря на все бытующие и отличающиеся в той .или иной мере ее

разновидности, все они объединены между собой общностью экономических,

политических и идеологических основ, единством конечных общесоциальных и

классовых целей, общностью выражаемых и защищаемых ими интересов,. общими

принципами построения и функционирования, сходством взятых в качестве

отправных положений при их создании и развитии постулатов. При всем отличии

вариантов теории политической системы все они в конечном счете выполняют

одни и те же «заложенные» в них функции, осуществляют в общем и целом одну

и ту же фундаментальную (методологическую) и прикладную роль.

В чем же это конкретно проявляется и как данная роль реализуется?

Обратимся вначале к методологическому аспекту теории политической системы.

О нем довольно много говорится и пишется западными авторами.

Выделяя теорию политической системы и подчеркивая ее значимость, западные

политологи и социологи называют ее зачастую не иначе как «весьма ценным

инструментом социального и политического анализа» (Т. Мадрон, К. Шелф),

перспективной концепцией, определяющей «общие рамки научных исследований в

области политической науки» (Р. Голдмэн, Т. Яниг), важнейшей доктриной,

обладающей «центральным теоретическим статусом и выступающей в качестве

исходной точки при проведении любых анализов структуры и процессов» (Дж.

Велтмен) и т. п.

Теорию политической системы, а вместе с ней и системный анализ как

таковой называют также «особым социальным феноменом, обладающим огромной

социальной значимостью» и представляющим собой в методологическом плане

«нечто гораздо большее, чем простая совокупность технических приемов,

средств и методов познания». Ее рассматривают нередко в качестве

развивающейся в рамках буржуазной политологии своего рода «методологической

идеологии».

В чем же усматривается методологическая важность концепции политической

системы и соответственно ее социальная значимость? В чем заключается, с их

точки зрения, ценность теории политической системы, рассматриваемой в

методологическом плане, и как она проявляется? Отвечая на эти и другие им

подобные вопросы,, следует иметь в виду, что западные политологи и

социологи не выработали какого-либо однозначного их решения. В зависимости

от развиваемых ими взглядов, а также в зависимости от их приверженности к

тем или иным существующим в системе буржуазной политологии течениям, одни

из них усматривают методологическую значимость теории политической системы

в том, что она является идеальной моделью для широкого применения и

раскрытия всех потенциальных возможностей функционализма. Другие видят ее

методологическую ценность в том, что она выступает в качестве своеобразной

опоры и средства дальнейшего укрепления концепции «групп давления» и

доктрины политического плюрализма. Третьи, выделяя методологический аспект

теории политической системы, указывают на то, что, будучи универсальной,

глобальной концепцией, она в ряде случаев служит основой для выработки и

развития других концепций и всякого рода теоретических моделей.

При рассмотрении методологического аспекта теории политической системы

западные авторы обращают также внимание и на иные пути и формы его

проявления. Отмечается, в частности, что методологический аспект теории

политической системы проявляется, помимо всего прочего, в том, что данная

теория помогает глубже изучить различные стороны политической жизни того

или иного общества и предвидеть перспективы развития той или иной страны;

что она привлекает внимание и позволяет исследовать такие ранее выпадавшие

из поля зрения теоретиков аспекты политики, как «макроскопические» (т. е.

всеобъемлющие, глобальные); что она способствует «возрождению утраченного

ранее интереса к исследованию системы связей и отношений, возникающих между

структурой и функциями, между статикой и динамикой», и т. л.

Методологическая значимость теории политической системы усматривается

западными политологами и в других отношениях. Существует немало работ, в

которых раскрываются (и при этом нередко преувеличиваются) ее

методологические возможности и черты. Однако вместе с тем нельзя не

заметить, что в буржуазной литературе за последние годы появляется все

больше публикаций, содержащих довольно критические высказывания в адрес

теории политической системы и ставящих иной раз под сомнение ее

методологические возможности. Довольно типичным в данном случае является

высказывание М. Вайнштейна о том, что «принятие учеными на вооружение

концепции системы вовсе не означает разрешения каких бы то ни было из

существующих теоретических проблем. Оно означает лишь условное определение

тех рамок, в пределах которых могут вестись дискуссии о политической жизни

в целом».

Нередки также замечания ряда политологов и социологов (особенно тех, кто

выступает против представления о теории политической системы как о

глобальной и методологически универсальной концепции) о том, что применение

различных вариантов теории политической системы следует ограничивать лишь

определенными сферами политической жизни, в которых «они могли бы быть в

максимальной степени полезными», и целями, которым они служат и ради

достижения которых они, собственно, и существуют. «Будучи далеко не

совершенным инструментом научного познания,— скептически отзывается с

методологических возможностях теории политической системы американский

политолог П. Нэттл,— концепция системы даже в ее самом узком смысле

находится под угрозой стать яблоком раздора между ее сторонниками и

противниками» и проявляться лишь как минимально полезная концепция ввиду ее

противоречивого понимания и толкования.

В адрес теории политической системы, рассматриваемой в методологическом

плане, западными авторами высказывается немало и других критических

замечаний. Однако они отнюдь не свидетельствуют о методологической

несостоятельности или об отсутствии в ней каких бы то ни было рациональных

зерен и достоинств.

Помимо методологического и других аспектов теории политической системы

особое место в ее содержании и социальном назначении занимает также и

сугубо «прикладной», практический аспект. Суть его, кратко говоря, сводится

к тому, что при создании и развитии концепции политической системы западные

теоретики не только наделяют ее методологическими или, скажем,

апологетическими функциями, но и рассматривают среди главных теоретических

средств решения назревших в области политики практических проблем. Для того

чтобы преодолеть различные препятствия, возникающие на пути достижения

поставленных целей и успешно решить важнейшие политические проблемы, пишет,

в частности, Р. Голдмэн, «люди активно вовлекают себя в политику, создавая

при этом или, наоборот, разрушая политические системы.

Стремясь подчеркнуть не только академический, но и сугубо прикладной,

практический характер теории политической системы, западные политологи

именуют ее иногда не иначе как «проблемо-разрешающей» концепцией и

рассматривают неизменно как составную часть процесса взаимодействия

политической теории и политической практики.

Какие же практические задачи призвана решать теория политической системы в

западной политологии и в чем, собственно, усматривается ее сугубо

прикладной, практический аспект? В литературе называется целый ряд

разнообразных практических задач, решению которых, по мнению авторов,

должна способствовать теория политической системы'. Но наиболее важными из

них, дающими общее представление о практическом аспекте теории политической

системы, являются следующие.

Во-первых, теория политической системы, по мнению ее создателей и

последователей, призвана способствовать выработке рекомендаций по

совершенствованию структуры политической системы, а также по выработке мер,

направленных на повышение ее адаптивности к окружающей среде и усиление

социальной эффективности. В настоящее время, утверждается в связи с этим,

для того чтобы добиться большей эффективности политических систем,

необходимо планировать процесс развития их механизмов в целом, необходимо

понять весь комплекс факторов, оказывающих на них постоянное влияние,

необходимо вмешиваться в процесс развития политической системы. Не подлежит

никакому сомнению, пишет, например, И. Хаас, что все большие, сложные

системы способны к определенной самоадаптации. Однако вместе с тем следует

иметь в виду, что под давлением огромных политических, социальных,

экономических и технологических стрессов они вынуждены будут развивать свои

новые структуры. «Это может легко привести к серьезным социальным

потрясениям, если процесс адаптации системы не будет тщательно

планироваться, а будет пущен на самотек». Иными словами, если

профессиональные политологи и социологи, используя теорию политической

системы и другие теоретические средства и конструкции, не смогут заранее

предусмотреть всех тех изменений в структуре политической системы, которые

могут произойти под влиянием политических и социально-экономических

факторов, и, исходя из этого, не смогут своевременно выработать

соответствующие меры для ее защиты и сохранения в них господствующего

положения прежних, но радикально измененных политических институтов, то

такую политическую систему могут постигнуть «серьезные социальные

потрясения».

Во-вторых, теория политической системы призвана способствовать, по

замыслу ее создателей и последователей, дальнейшему расширению и укреплению

экономических, политических и социальных основ реально существующей, но

постепенно теряющей свою опору в массах политической системы.

Кроме того, с теорией политической системы связываются надежды многих

политологов и социологов на сохранение в будущем «социального равновесия»

между определенной политической системой и непосредственно окружающей

социальной средой, а также надежды на сохранение и упрочение ее внутренней

«политической стабильности». Практическая значимость теории политической

системы в данном случае усматривается западными политологами в том, что она

помогает, по их мнению, не только глубже понять смысл и содержание таких

явлений и свойственных большинству политических систем черт, как

равновесие, стабильность, устойчивость и т. п., но и определить уровень их

развития на том или ином этапе эволюции общества и политической системы и в

случае появления признаков ослабления этих черт выработать рекомендации по

их восстановлению и усилению.

Определяя политическую стабильность как «регулярность потока политических

обменов», где термин «регулярность» применительно к политическому действию,

изданному акту или взаимодействию социальных сил означает не что иное, как

соответствие «общепринятому (читай — западному) образу поведения», многие

политологи и социологи убеждают широкие массы в том, что достижение такого

рода политической стабильности, социального равновесия и устойчивости,

скажем, буржуазной политической системы жизненно важно и отвечает интересам

всех без исключения слоев капиталистического общества'. Отсюда нередкими

являются лозунги и призывы, обращенные прежде всего к трудовым слоям,

«ограничивать самих себя и соизмерять свое поведение с установленными

образцами поведения», быть лояльными к существующему строю не нарушать

«действующих в обществе юридических законов», «оказывать необходимую

поддержку политическим лидерам», «добровольно воспринимать и соблюдать все

официальные решения» и т. д.

В-третьих, теория политической системы широко используется западными

авторами в целях дальнейшего изучения и совершенствования таких

государственных органов и общественно-политических институтов,

рассматриваемых в качестве составных частей политической системы

капиталистического общества, как исполнительно-распорядительные и судебные

органы, избирательная система, церковные и иные общественные объединения,

политические партии и др. Показательными в этом отношении являются даже

названия работ, в которых проводятся подобные исследования и в которых

авторы рассматривают различные государственные органы и общественно-

политические институты в качестве подсистем в структуре политической

системы общества в целом. Среди них можно назвать, например, такие работы,

как «Избирательная система как политическая система: современное развитие в

Британии», «Федеральные суды как политическая система», «Введение в

правовую систему», «Возврат к государству» и др.

В-четвертых, в рамках западной политологии концепция политической системы

служит одним из важнейших теоретических средств определения «стрессовых»

ситуаций, дисфункций, политических и социальных «напряжений» в буржуазной

политической системе и выработки мер по их устранению. В послевоенный

период, писал в 1973 г. западный политолог Ф. фон Меден, «71 нация

пострадала от совершенных государственных переворотов или попыток

совершения революции». В связи с этим проблема определения возможных

стрессовых ситуаций, политических и социальных напряжений в политической

системе и разработка наиболее эффективных средств их ослабления, а затем

полного устранения стала одной из наиболее важных в современной западной

политологии и социологии Совершенно не случайно поэтому известный

американский ученый Д. Истон и его последователи в процессе изучения

политической системы и выработки ее теории постоянно ставили во главу угла

вопрос о самосохранении, поддержании стабильности и «самовыживании»

политической системы в условиях непрерывно изменяющейся и далеко не всегда

благоприятствующей ее укреплению и развитию окружающей среды. Для того

чтобы справиться с возникающими в политической системе стрессовыми

ситуациями, считают американские теоретики, политическая система должна

обладать «способностью к ослаблению напряжений, исходящих из окружающей

среды», «способностью к реорганизации самой себя и внешнего окружения таким

образом, чтобы положить конец возникновению напряжений вообще или по

крайней мере их появлению в прежних формах».

И в-пятых, теория политической системы используется западными

политологами и социологами для определения уровня политической стабильности

в той или иной стране, для снижения к минимуму или полному избежанию риска

в отношении вкладываемых в экономику этих стран иностранных

капиталовложений. Как резонно замечает по этому поводу американский

политолог Р. Грин, управляющие и менеджеры 'компаний, размещающих свои

капиталы в других странах, должны следить за политическим климатом этих

стран, тщательно учитывать уровень политической стабильности и в случае

необходимости принимать соответствующие меры «для защиты своих интересов».

Следует учитывать также, пишет автор, что «радикальные изменения в

политической философии правительств тех или иных стран могут представлять

собой огромную угрозу для интересов транснациональных компаний в этих

странах» и в зависимости от характера происходящих изменений и уровня

политической стабильности в данных странах размещать в них свои капиталы'.

Опыт показывает, заключает Р. Грин, что изменения в политической системе,

вызываемые революциями, всегда имеют «серьезные последствия для интересов

иностранного бизнеса и капитала».

Кроме названных проявлений практического характера и служебной роли

теории политической системы в западной политологии существуют и иные формы

ее выражения. Все они свидетельствуют, несмотря на их различие, не только

об академической, но и о политико-практической, прикладной значимости

рассматриваемой темы.

Страницы: 1, 2