Зарождение русско-китайских отношений

А среди Китайского царства близ царева двора гора кругла, невысока, а по той горе лес саженой. А в том лесу живут звери: маралы и аркары, и козы степные, а иных зверей, кроме тех, сказывают китайцы, нет. А околь тое горы стена кирпишная, кирпич жженой. Да в городе Канбалыке озерка небольшие, а в них рыба карасики небольшие, а чешуя на них красная, и лазоревая, и зеленая, а на иных красная чешуя да белая. Да в том же городе озеро небольшое, а воде в нем красна, что кровь, а рыба в нем красная ж, только чешуя на ней красна, а тело бело. А китайцы и мугальцы про то озеро говорят: никогда де в том озере та красная вода не переменяется...» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески. М., 2000. с. 135

Самому Байкову принять участие в аудиенции перед тронным залом дворца так и не довелось. В конце концов, китайские чиновники вернули ему подарки, которые ранее забрали у него, и выпроводили восвояси. И так уж вышло, что накануне отъезда русского посольства в Пекине объявились два голландских купца, прибывшие из голландских владений на Яве. В отличие от Байкова голландцы не были связаны никакими официальными инструкциями и мечтали только о выгодных торговых сделках. Без долгих колебаний они согласились выполнить все требования китайцев по части церемониала приема «даннических» посольств. Один из этих купцов -- его звали Якоб де Кейзер -- подробно описал прием иностранцев в императорском дворце. Голландцев и других иноземных посланников, сообщает де Кейзер, с вечера привели к главным воротам дворца, где они провели ночь в ожидании аудиенции. Вероятно, по мысли императорских церемониймейстеров это ночное бдение у дворцовых ворот должным образом подготавливало непросвещенных «варваров» к встрече с величайшим из смертных. Вместе с послами у дворцовых ворот стояли три огромных слона, в богато украшенной сбруе; на спинах слонов были установлены небольшие башенки, покрытые затейливой резьбой. «На рассвете, -- продолжает де Кейзер, -- все гранды двора подошли к нам и стали рассматривать нас с таким изумлением, словно мы были какими-нибудь африканскими чудищами. Никто из них, однако же, не выказывал ни малейшей неприязни. Примерно час спустя подали сигнал, и вся площадь перед воротами пришла в движение...» Там же. с. 137. Послов провели через двое ворот в самый дальний внутренний двор, где их взору открылся величественный тронный зал. По обе стороны от входа в зал располагалась императорская свита: «ближе всех к трону стояли двадцать два мужа с желтыми опахалами в руках, далее стояли еще десять человек, державшие в руках блестящие круги, напоминавшие солнце, за ними -- шесть человек с дисками, подобными полной луне. Еще там были оруженосцы, тридцать шесть человек с флагами, на которых были вышиты драконы, и несчетное число других придворных. А перед ступеньками, ведущими к императорскому трону, стояли лошади из белоснежного камня, и сбруя на них сверкала и искрилась россыпями драгоценных камней...» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески. М., 2000. с. 137.

Пока мы смотрели в восхищении на весь этот блеск и великолепие двора, до нашего слуха донесся нежный звон колокола. И тогда тридцать самых знатных мужей и советников двора вышли вперед и со всей учтивостью простерлись ниц перед троном, отвесив по знаку геральда девять поклонов. А потом вперед вышли посланники разных племен» Там же. с. 138. Перед воротами, ведущими в тронный зал, стояли рядами медные столбы, обозначавшие места, где во время аудиенции должны были стоять чиновники разных рангов. Голландцев подвели к столбику для служилых людей самого низкого -- десятого -- класса.

«Встать перед троном!» -- скомандовал чиновник, приставленный на время аудиенции к голландцам. Затем последовали новые приказы: «Склонить головы до земли три раза!»... «Встать!»

Так повторилось трижды.

«Вскоре снова зазвонили колокола, -- пишет далее де Кейзер, -- и все присутствующие опустились на колени. Мы надеялись, что сможем увидеть, как император сидит на своем троне, но стоявшая вокруг толпа помешала нам увидеть его во всей его славе. Он восседал в шагах тридцати от нас; украшавшие его трон золото и драгоценные камни блестели так ярко, что у нас рябило в глазах...

Наконец, всем присутствующим раздали чай с молоком в деревянных лакированных чашках, и на том аудиенция закончилась. Справедливости ради надо сказать, что прием во дворце не прошел бесследно для гостей из Голландии. Дорогих подарков они не получили, но вечером того же дня к ним явился гонец от императора, пожелавшего получше рассмотреть одежду пришельцев с «Дальнего Запада». Голландцы отправили во дворец черный вельветовый камзол, башмаки и шпоры, пару шелковых чулок, рубашку, пояс и меховую шапку. Больше просьб от императора не поступало» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески. М., 2000. с. 138.

Но Федору Байкову и его товарищам не довелось взглянуть на китайского богдыхана даже издали. В сентябре 1656 г. им пришлось покинуть Пекин, захватив с собой подарки, которые они привезли богдыхану от московского царя. И хотя, уже выехав из Пекина, Байков заявил китайцам, что готов принять их условия, ему все-таки было отказано в приеме: видно, богдыхановы церемониймейстеры уже не имели доверия к несговорчивому «даннику». Вот так неудачно закончилось первое официальное посольство из России в Китай.

2§ Николай Спафария.

Неудача посольства Байкова, конечно, не могла воспрепятствовать дальнейшему сближению русских с подданными цинской империи. В 60-х годах продолжалось заселение Приамурья русскими людьми, которые доставляли все больше хлопот местным маньчжурским военачальникам. Последние довольно быстро убедились, что одной военной силой с выходцами из далекой западной Московии им не сладить. Один из цинских чиновников писал в те годы о русских: «оружие их весьма страшно, они храбры, как тигры, и очень искусны в стрелянии из ружей» Там же. с. 139. Мало-помалу дипломатические переговоры стали обычным делом в сношениях пограничных властей Китая и России. В 1670 г. сам император Канси, новый правитель цинской империи, отправил царю Алексею Михайловичу грамоту с предложением установить друже-ственные посольские и торговые отношения. В ответ русское правительство направило в Пекин новое посольство. Во главе его был поставлен Николай Спафарий (Спатарь Милеску), бывший советник молдавского господаря, который в 1672 г. приехал в Москву и поступил на службу в Посольский приказ «переводчиком еллинского, греческого, латинского и волосского языков» Энциклопедический словарь Брокгауз Ф.А., Ефрон, Т.45, «Тера» 1990. Человек широко образованный и одаренный, Спафарий был, без сомнения, превосходной кандидатурой на должность главы дипломатической миссии. Русское правительство поручило ему добиться установления мирной торговли с Китаем и требовать присылки в Москву «природного китайца», который привез бы в подарок русскому царю драгоценные камни и дорогие шелка. Кроме того, в «Наказной памяти» Посольского приказа Спафарию вменялось в обязанность предпринять в Китае следующее:

«Буде обыщутца лекарства и корени, которых в Московском государстве нет, а от всех болезней они вящее, и им тех лекарств и корени купить на опыт сколько мочно.

Также есть ли в Китаях семена огородные или звери небольшие и птицы, от которых в Российском государстве чаять быти плоду, и того потому ж купя вывести, сколько мочно.

Быде обыщутца в Китайском государстве самые художные мастеры каменных мостов, и им тех мастеров приговорити в службу великого государя на время, и естьли об них хан поволит, и их к Москве вывесть с собою» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески. М., 2000. с. 139.

Разумеется, и Спафарий вез богдыхану несколько коробов с дорогими подарками: редкие меха и сукна, зеркала и часы, янтарь и прочие диковинные для китайцев предметы.

В мае 1675 года Спафарий выехал из Тобольска, держа путь на юго-восток, а через семь месяцев русское посольство добралось до маньчжурского пограничного города Науна. Губернатор Науна в сопровождении двухсот воинов лично выехал встречать русского посла за ворота крепости. В свою очередь и Спафарий, отвечая на любезность любезностью, вышел к китайцам из своего лагеря и пригласил губернатора в свою дорожную юрту. Состоялась, говоря языком дипломатов, «теплая, дружественная беседа». Увидев грамоту, посланную императором Канси русскому царю, китайцы несколько успокоились и выделили русскому посольству надлежащее число повозок и коней, а также приличествующую официальной миссии охрану.

Больше месяца провел Спафарий в пограничном китайском городке, дожидаясь прибытия из Пекина чиновников, ведавших приемом иностранных посольств. Наконец, приехал заместитель главы дворцового Ведомства Церемоний, носивший у маньчжур звание асканьи-амбань (Спафарий именует его просто асканьямом). Тут же случился первый дипломатический инцидент: и Спафарий, и асканьи-амбань наотрез отказались первыми навестить своего визави по переговорам. В конце концов, Спафарий согласился встретиться с полномочным представителем богдыхана в отдельной юрте, выговорив себе право войти в нее первым. На встрече асканьи-амбань без долгих слов объявил, что богдыхан поручил ему распечатать и прочесть грамоту русского царя, а если русский посол откажется эту грамоту ему передать, с ним поступят так же, как с Байковым. Спафарий ответил пространной речью, в которой сравнил русского царя с солнцем, а остальных государей -- с «великими звездами», и, как солнце посылает свои лучи всему сущему в мире, так и русский царь распространяет вокруг себя любовь и дружбу. И вообще, продолжал Спафарий, «хоть все государства собирешь вместе и еще к тому иные многие прибавишь, а не зделаешь такого великого государства, что наш великий государь, его царское величество, божиею милостью са-модержно владеет». В Москве, сказал далее русский посол, не нашлось человека, который мог бы прочесть грамоту цинского владыки, но московский царь был уверен, что богдыхан, как «славный государь», не может в ней ничего написать, кроме слов дружбы и любви, а потому и выслал ответное посольство с такой же «любительной грамотой». Негоже теперь эту грамоту силой отбирать. А впрочем, заявил под конец русский посол, «с посольством послано много служилых людей, и они будут царские грамоты защищать, не щадя жизни» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески. М., 2000. с. 140.

Все же маньчжурские власти крепко сомневались в искренности дружественных деклараций русского царя. Асканьи-амбань завел речь о набегах русских казаков на владения маньчжур и при-грозил, что будет «собирати войско, сколько мочно, великое и итить под Нерчинской и Албазинской остроги и их до основания разорить, потому что ведаем, по скольку человек живет в них». Но и на угрозы у Спафария был готов твердый ответ: «Мы войною не хвалимся, -- заявил он своему маньчжурскому визави, -- а и бою вашего не боимся ж. Наш великий государь не желает войны и ссоры. А как бы приказал мне мое царское величество объявить вам войну, я бы давно вам объявил. А про Нерчинский и про Ал-базинский говоришь, что в них мало людей, так это потому мало, что больши не надобно того, а как будет надобно, есть у великого государя великое множество рати, что в год мочно наполнитца по всему Амуру...» Там же. с. 141

Еще два месяца тянулись без особого успеха переговоры Спафария с асканьи-амбанем. Потом месяц прошел в ожидании согласия пекинского двора принять посольство. Наконец, все формальности были улажены, и 17 апреля члены посольства в сопровождении большого маньчжурского отряда двинулись на юг, держа путь на столицу Великой Цин. За месяц они пересекли Маньчжурскую равнину и вышли к Великой китайской стене, тянувшейся от одного края небес к другому, то взбегая на гребни гор, то теряясь из виду в ущельях. У ворот стены, охраняемой караулом, посольство встретил начальник местного гарнизона, переписавший всех русских и даже их военное снаряжение. Китайцы пояснили, что древние обычаи их царства требовали вести учет не только всех иностранцев, въезжавших в пределы Срединной страны, но и всего имевшегося при них оружия, дабы при возвращении на родину они не унесли ничего лишнего. Далее русских провели еще через двое ворот, окованных железом, и отправили ночевать на казенный постоялый двор, строго запретив самовольно покидать его.

Так встретил своих российских гостей Китай -- страна, отгородившаяся от остального мира тысячеверстной стеной.

Русское посольство разместили на подворье дворцового Ведомства Церемоний -- том самом, где жили и первые иезуиты, и прежние русские послы. Вид подворья произвел на гостей из России удручающее впечатление: закопченные, обветшавшие здания с прохудившимися крышами, пустынные дворы без единого кустика, высокая наружная стена и глухие ворота, охраняемые стра-жей. И в довершение всего -- полный запрет на выход в город. «На посольском дворе, -- писал Спафарий, -- садов и иных каких диковин нет и место самое кручинное, будто тюрьма» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески. М., 2000. с. 142

. В таком унылом месте Спафарию и его товарищам предстояло жить во все время их пребывания при дворе богдыхана.

Снова потянулись изнурительные переговоры-препирательства с асканьи-амбанем о протоколе приема русских послов: Спафарий настаивал на том, чтобы ему разрешили лично вручить царскую грамоту богдыхану, асканьи-амбань столь же решительно отвечал отказом, ссылаясь на обычай своего государства. Если русский посланник будет упорствовать в своих притязаниях, добавлял он, его постигнет участь Федора Байкова, высланного из Пекина без аудиенции у императора. Спафарий хорошо понимал, что китайцы в этом пункте протокола на уступки не пойдут, и потому с самого начала был готов (а, может быть, даже имел негласное предписание) принять их условия. Но и отказаться от своих требований, не торгуясь, означало бы уронить достоинство своей державы. Лишь по прошествии месяца, когда китайцы стали терять терпение и уже были готовы выслать русских обратно, он принял компромиссное предложение асканьи-амбаня: русский посол должен был передать грамоту во дворце сановнику высшего ранга в присутствии племянника императора. При этом Спафарий не забыл попросить, чтобы богдыхан в момент передачи грамоты находился где-нибудь поблизости -- скажем, за занавеской или ширмой, -- чтобы можно было ощутить его августейшее присутствие.

В назначенный день члены посольства отнесли подарки русского царя в назначенное место, где дары внимательно осмотрели китайский чиновник Ведомства Церемоний. Китайцы похвалили лошадей, но остались недовольны соболями и лисицами. Самому же императору русские дары понравились, и он даже приказал людям из свиты узнать, нет ли у русского посла еще каких-нибудь «редких потех». На следующий же день, приходившийся на полнолуние, -- «счастливое» время по китайскому календарю -- был назначен и торжественный прием русского посольства во дворце. Этот прием Спафарий подробно описал в своем посольском отчете.

За час до рассвета, сообщает Спафарий, русских послов привезли к дворцу, провели «через три вороты и три стены» во внутренний двор, усадили там, на ковры и велели ждать. «И мы, -- продолжает Спафарий, -- сидели там с полчаса. И на зоре пред солнечным всходом пришли и говорили, что итить время. А в той площади, где великого государя грамоты положили и сидели, и тут устроена была у них стойка, и стояли 7 слонов, и 3 слона стояли на левой стороне, а 4 на правой. А на тех, которые стояли на правой стороне, зделаны на них чердаки только на трех, и те чердаки круглые позолоченые. А в тех чердаках седятца человека по 4 и по 6-ти и на боях бьютца ж. А слоны самые великие. А слонов было еще на подворье больше 50, и видели наши люди и сказывали, что самые великие и свирепые. А на тех, которые были на левой стороне, на двух места круглые позолоченые, а сидеть в них нельзе для того, что только зделано для красы, а 2 стояли порозжие, а люди сидели на них, на шеях. И на обеих сторонах стояли 4 колесницы, бутто кореты круглые, бугдыхановы позолоченые великие. И те кореты, когда хан сидит, носят по 60 человек, а иногда слонов впрегают. А на слонах узды великие широкие позолочены с каменьем, и не знаем сребро позолочено или медь. Да в тех кореты впрегают по 6 коней белые. Да на той же площади, не доходя до слонов, стояло бубнов на обеих сторонах с 30, и те бубны подобием бутто литавры, и конец нижней вострой, а вверху широко и кругло, а покрыты жолтым ж, да тут же было немного и знамен жолтых ж. А вели сквозь четвертые ворота, боковые с левые стороны, которые зделаны кривы. А как те ворота прошли, тотчас за нами затворили. А китайские мандарыни шли в ворота с правые стороны. А средние ворота затворены по вся дни, только отворяютца, как хан куды поедет. А против тех всех ворот средних выслано каменьем мраморным белым, а над теми воротами построена полата великая. А по сторонам той полаты зделаны 2 полаты меньши той. А меж той большой и меньших висят на одной стороне колокол, а бьют молотом деревянным, а на другой стороне бубен великой. А на тех полатах зделаны маковицы позлаченые, и полаты гораздо высоки, а полаты кирпичные красные. А кровли учинены на столбах деревянных великих и выкрашены красками и росцвечены золотом, также и решотки выписаны красками и золотом. И от первых ворот до того места 300 сажен. А полаты крыты черепом (т.е. черепицей) жолтым. И прошед те ворота, пришли на небольшую площадь, а среди той площади переходили реку по мосту. А на той реке против тех ворот 3 моста... каменные мраморные, а забралы на мостах каменные мраморные ж вырезаные белые, а мосты деланы затейчиво связьми железными. А 2 моста зделаны еще по сторонам таким же подобием. А у реки береги выкладены до самые земли каменьем белым диким. А не доходя той реки, учинен столб каменной мраморной вышиною в пол 2 сажени, и на том столбу зделаны часы солнечные из мраморного ж каменю, а делал те часы езуит Адам Шал. А от той реки пришли опять к воротам. А круг площади по сторонам стоят по 2 полаты меньши тех, которые стоят на воротах, а дело все одним подобием. А по обеим сторонам везде видится сады и древеса великие, также к тем садам есть на обех странах ворота. И как прошли от реки великую полату, и в том месте стоят на караулех с сайдаками, и висит на стороне по 8 луков, и копья есть ж. И как прошли тое полату, объявились пятые ж ворота, только зделаны выше прежних ворот. И здесь опять пришли в ворота с левой стороны. А как прошли ворота, пришли на площадь, и та площадь словет площадь престола ханского, потому что на край площади зделана полата великая, и в той полате престол ханской, и сидит в той полате хан, как ему поклоняютца. И как пришли на ту площадь, и солнце уже взошло. И только вышли из ворот и видели, что на той площади сидят мандарыни, а сидят всякой по чину своем, и тем на конце всех их недалеко от ворот на левой стороне зделано место. И велели сесть по чину на землю по их обычаю после их всех, потому что служилых людей не пустили, а пустили только до четвертых ворот, где великого государя грамоты принели, а выбрали только 20 человек без посланника дворян, да подьячих, да попа и детей боярских и посольских немногих людей. И там велели сидеть, покамест время будет к поклону итить. А около той площади было 6 полат, одна на тех воротах, где мы прошли, а четыре по обеим странам, по 2 на стороне, а шестая полата, где ханово место... И по обеим сторонам к той полате переходы и на переходах решотки позлачены. А к той полате зделаны лесницы мраморные многие, а ступени такие ж мраморные, и около лесницы забралы мраморные ж. А те лесницы деланы великим художеством, что издали смотрит зело красиво. А среди той площади от ханских ворот, как идет от той полаты к ханову месту, есть дорога, выслана белым каменем мраморным, и по той дороге, кроме хана, ни хто не ходит. А по обоим странам той дороги положены рядом каменья синие вырезаные, вышиною пяди по 2, а шириною по пол 2 пяди, а кладены в 3 ряда, а положены один от одного по полусажени. И идут те каменья до самые лесницы бугдыхановы к той полате, где ханово место. Да по обоим странам той дороги стояли люди с платьем таким же, как и у слонов, а держали в руках знамена, и на обоих странах розными цветы по 48 знамен. А на тех знаменах писано золотом китайским письмом, а на верху у знамен учинены копья, а ниже... копья вме-сто шолку волосы лошадиные крашеные. Да опричь тех знамен держали вырезаны из дерева, по 25 на стороне, и всего на обеих сторонах было вырезаных 50. А за ними стояли по обеим странам по 5 коней белых с седлами желтыми. А за коньми стояли подле лесницы в жолтых платьях человек с 30. А за ними по край лесницы по обе стороны стояли солнечники жолтые. А за теми стояли по обе ж стороны человек по 20 до полатного крыльца, не доходя до дверей, а платья на них камка вишневая, а прошиваны золотом.

И ожидая там, пришел к посланнику езуит и говорил, что послали ево... сверху, чтоб он был с посланником и научил бы, как поклонитесь, и до тех мест велели ему быть, покамест скончитца, а хану поклоняютца на всякой месяц по трижды в новое, как на-родитца, да в 15 день, и по 5 в третей в 25 день. И приходили иные ближние люди и смотрили на посланнике платья, также и на всех, которые тут были, смотрили ж.

И будучи там сказали, чтоб встали, а не сказали для чего. И посланник спрашивал у заргучея: для чего встать? И он говорил, что идет брат бугдыханов большей. Да и все мандарыни встали ж. И посланник тотчас после того сел, также велел людем своим сесть, и говорил заргучею, что он царского величества посланник не послан к брату, а послан к самому бугдыхану и должен бугдыханово величество почитать, а не брата ево. И сидели там с полчаса, и после того услышали звон колокольной того, которой писан назади, и в бубен. И сказал езуит, что уже хан в полату пришол. И мандарыни все встали, также велели встать и посланнику. И после того встала и музыка играть в той полате, где хан сидит, и в той, которую прошли. И после того на крыльце стал человек тотчас кричать зычно по-китайски незнаемо что. И после того учали хлопать плетьми трижды по трижды. И посланник у езуита спрашивал: для чего так плетьми хлопают? И он сказал, что де изстари у них, татаров, тот обычай, и нихто не знает, для чего они так хлопают.

Да после того ж музыка почала играть крепко, а играет с турского переводу потихоньку, и бубны также бьют. И опять почал тот же человек кричать зычно, а стоит на леснице. А говорил: востаните! И тогда с обоих стран встали и вышли с 50 мандарыни ис тех, которые сидели выше нас, также и з другой стороны. И прошли те вышеписанные синие камешки с 4 и стали меж тех камешков среди площади против места ханова и полат. И как стали... там, опять тот же человек кричал: преклоните колени! И они встали на колени все вдруг. И опять кричал: поклоните главы свои до земли! И поклонились потихоньку до земли, подпираясь обеими руками на землю, и опять потихоньку подымали главы з земли, бутто у нас женской пол кланяется. И опять кричал: поклонитесь! И опять поклонились. И в третий опять кричал, и поклонились. И опять кричал: востаните! И они встали и стояли немного на ногах. И опять кричал по-прежнему, а также на колени пали и трижды поклонились. И то учинили на трех статьях, трижды пали на колени и девятья поклонились головами до земли, и те 9 поклонов держали с четверть часа. А нам то учинили вместо образца, чтоб видели, как поклоняютца, чтоб и мы потому ж поклонились Малявин В.В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески, М., 2000. с. 142.

И посланник спрашивал у езуита, какие они люди? И он сказал, что де нынешней хан пожаловал их в мандарыни. И подождав немного, пришли 2 мандарыни и говорили... езуиту, что с посланником пора итить к поклону. И так они двое наперед шли, а за ними шел посланник с езуитом, а за посланником шли дво-ряне и прочие люди. И стояли в четырех редах. И как пришли на то место, где прежние мандарыни поклонились, стали, а те 2 и езуит стояли от нас отдале. И опять почали плетьми хлопать трижды по трижды, и музыка также играть и в колокол и в бубен бить, и тот человек учал кричать, чтоб и мы поклонились. И посланник стал кланятца скоро и не до земли, а те 2 стали езуиту говорить, чтоб езуит сказал посланнику, чтоб поклонился до земли и не скоро, как прежние их мандарыни поклонились...» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески, М., 2000. с. 144

Тут уместно будет прервать на минуту рассказ Спафария и особо отметить маленькую хитрость, к которой прибег русский посланник, чтобы не слиться с толпой «богдыхановых холопов». Хитрость эта состояла в том, чтобы торопливо и как бы небрежно отбивать предписанные этикетом поклоны. Уловка Спафария была замечена дворцовыми распорядителями церемоний, потребовавшими от него строгого соблюдения ритуала. Но не тут-то было: русский посол довольно дерзко сослался на отсутствие у него нужного навыка.

«И посланник говорил, что те холопи бугдыхановы и умеют поклонитесь, а мы бугдыхану не холопи и кланеемся, как знаем. А тот человек, который кричал и видел, что посланник скоро кланяетца, и он стал також де спешно кричать. И так и посланник с своими людьми на три статьи поклонился, только не очень до земли и скоро. И после того поклону опять взяли те два и езуит посланника и людей ево и привели на то ж место, где сидели, а от того места где кланялись хану до ево места было сажен с сорок. И от того места не видит ни хана, ни места ево, потому что полата вы-сокая, а место где кланяютца низкое, только видитца, что дверь отворена в полату, а место ево зделано среди полаты, и для того и не видитца.

И как посланник возвратился от поклону, пришол один ближней человек сверху, и взяли одного посланника и езуита, и велели взять толмачю подушку. И тот ближней человек велел посланнику итить скоро для того, что у них обычай таков, как хан зовет, и они идут к хану скоро бегом. И посланник говорил, что ему бежать не за обычай, и шол к хану потихоньку. И как пришли к полатам, и там лесница мраморная боковая и ступени мраморные ж, и вышел вверх ступеней з 20. И взяли посланника от край лесницы, и шол сажен с 8, и пришол против ханского места вон ис полаты при дверей, и там сел алихамба боярин Посольского приказу, и при нем сидел и иной честной человек, и при них учинили и посланнику место. И как посланник пришол к месту, велели поклонитца до земли однижды и велели толмачю класть подушку суконную, и сел, поджав ноги турским обычаем. И посланник однижды поклонился и сел на подушку. И от того места, где посадили посланника, до места ханского и до хана было сажен с 8 и мочно было хана гораздо видеть. А платье было на посланнике -- шуба соболья под золотою объярью. И сидел посланник пред ханом не прямо, только боковым обычаем, потому что та полата к леснице вся отворена.

А стоит полата на столбах деревянных великая, а меж тех столбов учинены завесы... по турскому обычаю, и те завесы, как бывает хан, отпускают, а как хана нет, и те завесы подымают, и тогда поднето было все и в полате видно было гораздо. А ханское место вышиною от земли с сажень, а делано место из дерева и позолочено осмероугольное, и вверху покрыто покровом золоченым. А место самое великое и широкое, а всход на место тремя лесница-ми, и те лесницы позолоченые. А хан сидел среди места, человек молод и на лицо щедроват, а сказывают подлинно, что ему 23 года. А в полате по обеим странам сидели братья ево и племянники от места и до самых дверей на земле, а сели на войлоках белых, а войлоки самые белые и тонкие.

И как посланник пришол, учали роздавать хановым братьям и племянником и всем ближним чай. А подают ближние ево люди молодые, и те ево ближние носят на головах по одному перу павлиную. А чай роздавали в чашках жолтых деревянных больших. А чай был варен с маслом и с молоком,., а чай подносили татарской, а не китайской. А все, как принели чашки, поклонились до земли на левую руку, а в правой держали чашки, и опять сели на место и пили. И как выпили, опять поклонились до земли, и чашки ближние люди собрали. А музика играла умильно и человек тот кричал. А около крыльца зубцы мраморные и были великие посуды медные, и в тех посудах кладены многие духи розные; да и часы мраморные вверху солнечные были ж. И розных чинов мандарыни и иные сидели, а иные по крыльцу стояли. И после питья чая перестала музыка и человек кричать накрепко, и алихамба посланнику сказал, чтоб встал. И они все встали ж, и хан сшел с места своего, и пошол около места ис полаты вон...

И посланник пошол к своим, и сказали, что чай и им подносили, и как чай подносили, велели поклонитца, и они поклонились потому ж. А те китайцы скинули платья, и всякой взял свое простое, и стали слонов отводить и кореты отвозить и кони. А во всех площадях хотя было многолюдство великое, однако ж де меж ими было великое молчание и тихость, а после того было и смущение. А к посланнику приходили многие хановы сродники и ближние, и смотрели на посланнике шубы золотые и соболей, а также и у всех, что с посланником были, смотрели сукна и нашивок. И насилу меж ими прошли и пришли к воротам, где стояли с коньми, и на кони сели и приехали на тот же худой немецкой посольской двор» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае// Восточные арабески, М., 2000. с. 148.

Вот так посол русского государства впервые побывал на аудиенции у богдыхана, ухитрившись и тут выказать свою гордость: кланялся он хоть и по китайскому чину, а все-таки быстрее, чем это делали китайские чиновники, и не касался лбом земли. А что же дальше? А дальше опять потекла однообразная, блеклая жизнь среди голых стен казенного подворья. Только после настойчивых протестов Спафария русским разрешили выходить на прогулки в сопровождении китайской охраны. Но что за прогулка под конвоем! Вот и вольные сибирские казаки, недовольные чинимыми им утеснениями, то и дело набрасывались с бранью на сопровождавших их солдат, а, случалось, и били их. Но, конечно, было между русскими и китайцами и здоровое любопытство, желание получше узнать, как живут люди в дальних странах. Даже асканьи-амбань, отбросив свою вельможную спесь, расспрашивал Спафария о христианских «монархах» и «философах», о русских живописцах и мастерах сафьяна. Однажды люди из свиты богдыхана взяли у Спафария образцы русских денег, в другой раз они забрали у него голландскую книгу с описанием путешествия в Китай и даже выпросили на один день его любимую саблю, оправленную золотом. По обычаю, придворный живописец написал портрет русского посла в парадном одеянии. Асканьи-амбань поведал во дворце, что русские -- отличные пловцы, и богдыхан пожелал лично увидеть, как пришельцы с севера плавают и ныряют. Спафарий несколько раз посылал во дворец лучших пловцов из своего посольства. Те демонстрировали свое искусство в большом пруду, расположенном в парке летнего дворца. Придворные сановники смотрели на них с берега, а богдыхан -- из позолоченной закрытой лодки.

В Пекине Спафарий близко сошелся с миссионерами-иезуитами. Это знакомство оказалось для него чрезвычайно полезным, поскольку иезуиты хорошо знали быт пекинского двора, да к тому же обладали во дворце немалым влиянием. Особенно ценные услуги Спафарию оказывал Фердинанд Вербист, доверенный советник государя. Вербист сообщал Спафарию о многих важных решениях, принимавшихся императором и его ближайшим окружением. Он же рассказывал ему об обстановке в цинском государстве, об истории и культуре Китая. По просьбе Вербиста Спафарий передал ему икону Михаила Архангела для католической церкви в Пекине. Иезуиты надеялись, что православная икона привлечет в их храм русских пленников и перебежчиков, осевших в китайской столице.

Люди Спафария привезли в Пекин немало традиционных русских товаров -- пушнину, сукно, рыбью кость и проч., надеясь с выгодой продать их в Китае. Торговля, однако, шла туго из-за противодействия цинских властей: воины, приставленные к иностранному подворью, попросту отбирали у китайских купцов товары, приобретенные у русских. Никакие протесты и уговоры не помогали. В конце концов, русские вынуждены были задешево распродать свои богатства самим чиновникам. Не лучше обстояло дело и с покупкой китайских товаров: иностранцы имели право приобретать китайские вещи лишь в одной лавке, доход от которой, как оказалось, шел в казну богдыхана.

Между тем Спафарий не скрывал своего недовольства официальной аудиенцией во дворце. Как же так: был на приеме у богды-хана и даже толком его не рассмотрел, не говоря уж о том, чтобы обратиться к нему со словами приветствия, расспросить о здоровье. Асканьи-амбань все обещал устроить еще один прием у богдыхана, на сей раз специально в честь русского посланника, но Спафарий, уже хорошо зная цену словам своего «аскамьяна», не очень-то ему верил. Но, видно, и китайские чиновники иногда говорят правду! Однажды утром к посольскому двору приехали в паланкинах два ближних евнуха богдыхана и просидели перед воротами до полудня, когда гонец от императора, наконец, дал знать, что пора ехать во дворец. Спафария вновь привели к тронному залу дворца, где к нему присоединился его старый знакомый асканьи-амбань. Затем посол и его китайские провожатые поднялись по выложенной из белого мрамора лестнице в тронный зал, пересекли его и вышли на заднее крыльцо, откуда открылся прекрасный вид на императорский парк, где цвели фруктовые деревья, возвышались искусственные горки из камней, утопали в зелени изящные беседки, журчали ручьи, и ветер разносил ароматы цветов. Богдыхан находился в одном из павильонов парка. Перед входом в павильон асканьи-амбань дал знак Спафарию остановиться и велел ему отбить девять земных поклонов, чтобы должным образом приветствовать державного владыку. На сей раз, Спафарий безропотно выполнил указание своего китайского церемониймейстера -- он знал, что без этих поклонов богдыхана ему не видать, да и прием был как бы неофициальный, ни к чему не обязывающий. Когда русский посланник, наконец, переступил порог павильона, глазам его открылась необыкновенная картина: внутри было полным-полно знатных вельмож в парчовых халатах, расшитых разноцветными узорами, и в шапках, украшенных павлиньими перьями. В противоположном конце зала стоял, сверкая позолотой, высокий трон, украшенный фигурами извивающихся драконов. А на троне, на большой атласной подушке, сидел богдыхан, одетый в черный халат с вышитым на нем золотом изображением дракона. На голове у богдыхана была шапка с большой жемчужиной, на шее -- жемчужное ожерелье. На его худом лице выделялись тонкие черные усики. По обе стороны от трона стояли ближние советники государя, за ними -- телохранители с копьями, украшенными лошадиными и барсовыми хвостами. Спафарию указали его место рядом с государевыми советниками, положили перед ним подушку из красного атласа, велели опуститься на колени. Богдыхан что-то тихо сказал своему ближайшему советнику, тот передал слова богдыхана отцу Вербисту, выполнявшему на этой аудиенции обязанности толмача.

-- Как здоровье русского царя? Сколько ему исполнилось годов? Давно ли начал он царствовать? -- спросил Вербист Спафария.

Получив соответствующие ответы, Вербист и советник богдыхана с теми же церемониями передали их богдыхану. Затем они вернулись обратно и предложили русскому послу новые вопросы:

«Сколько уважаемому посланнику лет? Богдыхан слышал о том, что уважаемый посланник сведущ в науках и велел спросить, учился ли он науке чисел?» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае // Восточные арабески, М., 2000. с. 152

Спафарий отвечал, что ему сорок лет и что науке чисел, прозываемой в Европе математикой, он тоже обучался.

Получив ответы на эти вопросы, богдыхан, по-видимому, сполна удовлетворил свое любопытство, и на том беседа закончилась. Начался обед. Два прислужника поставили перед богдыханом столик с золотыми блюдами. Такие же столики поставили и перед каждым сановником в зале. Все участники трапезы опустились на колени и отвесили богдыхану земной поклон. Богдыхан начал есть первым, за ним последовали остальные. Во время обеда богдыхан в знак благосклонности угощал своих советников разными кушаньями. Спафарий получил в дар четыре блюда: персидские яблоки, конфеты, арбуз и дыню. Каждый, получивший блюдо, должен был принять его обеими руками и в благодарность отвесить государю земной поклон. После обеда стали разносить вино (Спафарий узнал потом, что его готовили для императорского двора иезуиты, жившие в Пекине). Первую чарку поднесли богдыхану, и тот, соблюдая этикет, передал ее русскому послу. После вина вынесли непременный чай с молоком в деревянной посуде. Так прошла вторая и, как уже стало ясно, последняя аудиенция Спафария у богдыхана.

Вскоре после обеда у богдыхана на посольский двор привезли подарки цинского императора «белому царю»: серебряные слитки, несколько кусков лучшего шелка, шкуры барса и тигра, богато украшенное седло, четыре корзинки чаю, а для самого посланники -- шелковый халат с изображением дракона, шапку, пояс с пряжкой, седло, отрезы материи. Вручение богдыхановых подарков тоже не обошлось без инцидентов: китайцы требовали, чтобы Спафарий принял их, стоя на коленях, чего русский посол делать, вовсе не собирался; кроме того, подарков оказалось значительно меньше, чем значилось по описи. Не было никаких сомнений, что пекинский двор не собирался устанавливать дружеские отношения с Россией. Не было возможности договориться и о посылке грамоты от императора Канси к московскому царю: Спафарий считал принятые в китайских грамотах обращения к правителям других стран оскорбительными для своего государя, а китайцы, конечно, не желали отступать от своих тысячелетних традиций. Советники богдыхана представили ему доклад, в котором рассудили так:

«Достойно похвалы, что белый царь, ища просвещения нашего августейшего владыки, направил своего посла, велев ему доставить в дань местные произведения. Однако посол Николай, плохо знает церемонии и отличается упрямством. Судя по его словам и манерам, он не желает покориться законам нашего великого государства. Поскольку его государь с хорошими намерениями доставил в дань плоды местных производств, и мы их приняли, невозможно отменить награды. Мы желаем, раздавши награды, объяснить на словах всем прибывшим с Николаем, что не отправляем указа вследствие его незнания церемоний и упрямства, а засим, объявить следующее: поступайте согласно законам Срединного царства, и тогда пусть по-прежнему являются послы и торговые люди. В противном случае прибытие послов напрасно» Малявин В.В. Первые русские люди в Китае // Восточные арабески. М., 2000. с. 154; Энциклопедический словарь, Брокгауз Ф.А., Ефрон, Т. 4, 45, 61 «Терра», 1990. с. 718.

Развязка наступила неожиданно: однажды в иностранное подворье приехал один из ближних советников богдыхана и, не изменяя изысканной китайской вежливости, объявил, что посольство «белого царя» должно немедленно покинуть императорскую столицу. Оспаривать приговор было бесполезно. В тот же день посольство спешно покинуло Пекин.

Всего лишь за месяц с небольшим Спафарий и его люди вернулись знакомой дорогой в пограничный городок Наун, где их даже не пустили ночевать в дома. Путешественникам пришлось разбивать лагерь в открытом поле. Не без труда посольский караван преодолел пустынную заснеженную степь, разделявшую маньчжурские и русские владения. Зиму Спафарий и его спутники провели в Селенгинском остроге, а весной следующего года прибыли в Енисейск. На том посольская миссия Спафария и закончилась.

Путешествие Спафария в Китай не привело, да и не могло привести к установлению тесных и дружеских связей между русским государством и цинской империей. Более того, в последующие годы маньчжурские войска начали военные действия против амурских казаков и захватили Албазинский острог. И все же путешествие Спафария не осталось вовсе без пользы для России. Вернувшись в Москву, Спафарий составил книгу, которую он назвал «Описания первые части вселенныя, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство, с прочими его городы и провинции». Это была первая книга о Китае, написанная в России и для русских людей. По своим источникам труд Спафария весьма неравноценен. Те его части, в которых говорится о путях из России в Китай, о Пекине и нравах его жителей, основаны на личных впечатлениях Спафария, об остальных же областях китайской империи Спафарий писал, опираясь на сочинения и устные рассказы католических миссионеров, живших в Китае. И все-таки русскому удалось создать довольно полный и достоверный очерк географии, политики, быта Китая, не уступавший лучшим европейским образцам литературы такого жанра.

Долгий путь Ф. Байкова в Китай не оправдался. Поручения своего он не исполнил, а 6 месяцев посольство провело взаперти в переговорах и препирательстве с китайскими властями. Где отчасти китайские чиновники были принципиальны в своем отношении, но и гордость посла московского государя. Не увидев императора Байкову пришлось покинуть Китай. Вернувшись в Москву, он подал статейный список, то есть описание своего путешествия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Положение России исключительное, причины этому географическое положение на континенте и, наверное, огромная территория. Вопрос «запад или восток?» для России и сегодня не решен. Китай в тот период представлял, в сущности, то же самое феодальное государство, что и Россия. Конечно, Китай отличался, с другой стороны, так как политика его была закрытой в нутрии страны, нельзя забывать еще, что Китай - восточное государство со своими нравами и обычаями.

В первых взаимоотношениях, дружелюбных по характеру, зарождаются первые торговые отношения, имеющие большее значение для России. Заключенный договор, является фактическим подтверждением зарождения отношений между Россией и Китаем.

Но процесс зарождения отношений шел не так гладко, как хотелось бы. Путешественники Ф. Байков и Н. Спафария имели мало успеха в своих посольствах, принципиальное отношение китайцев к русским, с одной стороны, и гордость русского человека, с другой, стало камнем преткновения. Но оба путешественника дают ценный материал о Китае.

Отталкиваясь от выводов, сделанных по всей работе, мы получаем все ответы на поставленные задачи: во-первых, мы получили представление о Китае в XVI - XVII вв., что и ставилось в задачах; во-вторых, рассмотрели путешествие Петлина и первый договор России с Китаем; в-третьих, путешествия Спафария и Байкова, которые удалось рассмотреть очень подробно. Я думаю, что цель «зарождения русско-китайских отношений», поставленная в начале работы, достигнута, поэтому работа по данному периоду русско-китайских отношений можно закончить.

Список источников и литературы

I. источники

1) Сельское хозяйство и аграрные отношения в Китае// Хрестоматия по истории Китая в средние века (XV - XVII вв.), глав. Ред. Симоновская Л.В. М., 1960

2) Виды земельной собственности. Формы эксплуатации крестьян// Хрестоматия по истории Китая в средние века (XV - XVII вв.), глав. Ред. Симоновская Л.В. М., 1960.

3) Наёмный труд в деревне// Хрестоматия по истории Китая в средние века (XV - XVII вв.), глав. Ред. Симоновская Л.В. М., 1960.

4) Прядение и ткачество// Хрестоматия по истории Китая в средние века (XV - XVII вв.), глав. Ред. Симоновская Л.В. М., 1960.

5) Первый договоры России с Китаем// Хрестоматия по истории Китая в средние века (XV - XVII вв.), глав. Ред. Симоновская Л.В. М., 1960

II. литература

1) Восточные арабески// первые русские люди в Китае, составитель В.В. Малявин, М., 2000

2) Всемирная история// глав. редактор Е.М. Жуков Т. IV. М., 1958

3) История дипломатии// под ред. В.А. Зорина. Т.1. М., 1959

4) История Китая с древнейших времён до наших дней// глав. Редактор Л.В. Симоновская, М.Ф. Юрьев.М., 1974

5) История народов восточной и центральной Азии с древнейших времен до наших дней. М., 1986

6) Карамзин Н.М. история государства Российского. Т.IX - XII Калуга: Золотая алея, 1993

7) Энциклопедический словарь, Брокгауз Ф.А., Ефрон, Т. 4, 45, 61 «Терра», 1990

Страницы: 1, 2, 3